Рецензия на фильм Свинья от Евгений Нефёдов

Альберто Моравиа очень точно подметил, что фильмы Микеланджело Антониони дают «новое ощущение реальности». Рискну предположить, что прославленный итальянский писатель намекал всё же не только на пласт социально-психологических проблем, затронутых маэстро, вскрывшего в период экономического «бума» резкое обострение в обществе (в первую очередь – во внешне благополучной среде буржуазии и интеллигенции) некоммуникабельности. Проницательный режиссёр и сценарист совершил ряд выдающихся открытий в области собственно киноязыка, апробировав, в частности, такой замечательный драматургический приём, как ложный детективный мотив. Ведь, допустим, в «Приключении» /1960/ о судьбе пропавшей Анны никто так ничего и не узнает, но сам розыск (если слово «розыск» не прозвучит в данном контексте чересчур громко) молодой дочери дипломата в отставке позволил раскрыться личным драмам участников. Нечто подобное отличает и «Фотоувеличение» /1966/, где фотограф Томас, нечаянно вроде как запечатлевший на плёнку убийство, под занавес вынужден расписаться в бессилии – признать, что материальные доказательства совершённого преступления у него отсутствуют. Отсюда – всего шаг до внутреннего приятия истины о принципиальной непознаваемости, тотальной иллюзорности мира. Здесь необходимо сделать оговорку, что на сеансе «Свиньи» возникает ассоциация именно с творчеством Антониони, а не с наследием Альфреда Хичкока, обожавшего привносить в повествование так называемый «макгаффин» (1). В отличие от англо-американского единомышленника, использовавшего некий предмет или событие как повод для закручивания и дальнейшего развития интриги (повод, сам по себе совершенно пустяковый, как постепенно становилось очевидно), Микеланджело всячески подчёркивал: найти ответ важно, очень важно, жизненно важно. Вот и в случае с пожилым отшельником, ютящимся в домике, затерянном в лесах Орегоны, постепенно исчезают всякие сомнения в том, каким колоссальным потрясением для него стало похищение домашнего животного. Специально обученная свинка исправно помогает отыскивать под землёй трюфели, которые регулярно забирает Амир, привозящий раз в неделю провизию, и довод о том, что на дрессировку новой купленной особи уйдёт масса времени (как результат – будет потерян целый сезон), действует прежде всего на молодого человека. Да и предельно серьёзный настрой, с каким обитатель глухомани, впервые за долгие годы выбравшись к людям, сначала заявляется к скупщице, а затем – требует доставить его в Портленд, куда как красноречив… Майкл Сарноски не скупился на похвалы исполнителю ведущей партии. Николас Кейдж не только продемонстрировал потрясающее вживание в предлагаемые обстоятельства, но и добивался нужного результата при минимуме дублей. Это было особенно значимо для режиссёра, поскольку на осуществление «большой» дебютной постановки (после нескольких короткометражек и эпизодов в парочке телесериалов) выделили крайне ограниченные средства. Остаётся только порадоваться за талантливого актёра, вынужденного (не иначе, как из материальных соображений) соглашаться на участие в огромном количестве проходных, откровенно бездарных картин, однако изредка – продолжающего искренне удивлять. Оценим великодушие организаторов антипремии «Золотая малина», выдвинувших экс-«суперзвезду» в номинации для «исправившихся» лицедеев – Razzie Redemeer Award, пусть лауреатом в итоге и стал Уилл Смит (за роль в биографической драме «Король Ричард» /2021/ Рейнальдо Маркуса Грина). Лента Сарноски не спровоцировала ажиотажа в кинопрокате (кассовые сборы составили $3,8 млн.), зато снискала положительные отзывы и стала заметным художественным явлением лета 2021-го года – со всеми приятными последствиями. В высшей степени знаменательно, что Майклу сразу же предложили престижный проект – снимать продолжение (точнее, спин-офф) дилогии «Тихое место» /2018-2020/. Авторам удаётся поддерживать мощный саспенс на протяжении основной части повествования. Напряжение возникает не столько из-за непосредственной угрозы жизни герою, явно напрашивающемуся на неприятности в крупном городе, бытование в котором резко отличается от существования на лоне природы, вдали от урбанистического пейзажа. Сарноски (соавтором сюжета в титрах также значится Ванесса Блок, продюсер) делает всё, чтобы у публики возникли смутные ощущения, что фабула начнёт разворачиваться по уже знакомой схеме. Роб, проведший изумлённого юного спутника тайным подземным ходом на подпольный ринг, начинает волей-неволей казаться кем-то вроде сигаловского кока Кейси Райбека с линкора ВМС США «Миссури», ставшего головной болью для террористов («В осаде» /1992/ Эндрю Дэвиса), или вандаммовского Ченса Будро, обернувшегося «трудной мишенью» для богатеньких любителей устроить охоту на человека. Да что там говорить, если и сам Николас активно эксплуатировал этот ход: назовём хотя бы «Воздушную тюрьму» /1997/ Саймона Уэста, где заключённые не догадывались о том, кем проходил службу кейджевский Кэмерон По до попадания за решётку. Всё идёт к тому, что патлатый одиночка обладает такими навыками, что его по-прежнему стоит опасаться всем, включая родителя Амира – авторитетного бизнесмена Дариуса, требующего беспрекословного подчинения и грозящего суровой карой, если визитёр не возьмёт в качестве отступного пятнадцать, нет, двадцать, хорошо, двадцать пять тысяч долларов… Ложность заявленного детективного мотива усиливает тоже обманчивое введение элементов, характерных для триллеров, боевиков, криминальных драм, которые с успехом подогревают зрительский интерес. Постепенно выясняется, что у беглеца от цивилизации действительно есть прошлое – прошлое даже поразительнее, чем можно было ожидать. На поверку о Робине Фелде не забыли: слишком уж яркий след тот оставил в ресторанном бизнесе Портленда, трудясь шеф-поваром в лучших заведениях города. И Дереку, ныне отвечающему за приготовление блюд в Eurydice, нечем крыть аргументы своего кумира (и бывшего работодателя), популярно объясняющего, что идея haute cuisine – высокой кухни – низведена до примитивной коммерции по принципу «чего изволите?». Если француженка по фамилии Эрсан закатывала роскошный ужин (в «Пире Бабетты» /1987/ Габриэля Акселя, по Карен Бликсен) в благодарность своим богобоязненным скандинавским спасительницам, то её американскому коллеге профессиональные навыки послужили особого рода оружием. И кулинар достигает-таки цели, нанеся удар по, быть может, единственному слабому месту у Дариуса… Кстати, слова Роба о том, что в общем-то давно научился находить трюфели самостоятельно, подмечая опытным глазом признаки на деревьях, ситуации кардинально не меняют, поскольку он успел прикипеть к похищенному животному душой. А ничего более настоящего, нежели эмоции, – не существует на свете. Впрочем, здесь сложно утверждать доподлинно, кому повезло меньше: антониониевскому Томасу, отступившемуся от попыток установления истины, или же Фелду, добившемуся признания, без которого по-прежнему бы допускал вероятность того, что свинка – жива. Удивительно дело! Рассказывая мало чем примечательный случай, почти анекдот, Майкл Сарноски внезапно выходит на философские рассуждения о смысле бытия, поиском которого подсознательно занимается каждый индивид, даже схоронившись в непроходимых дебрях. _______ 1 – Термин родился из байки про мнимую ловлю львов на Северо-Шотландском нагорье, на которую маститый кинематографист любил ссылаться в лекциях и интервью.