Рецензия на фильм Тед К. Унабомбер от Евгений Нефёдов

Премьера фильма состоялась в июне 2021-го года на Берлинском международном кинофестивале – только не в основном конкурсе, а в секции «Панорама». Это не удивляет, хотя позже постановка Тони Стоуна приняла участие в ряде менее престижных киносмотров. На сеансе возникает странное ощущение: для артхаусного (авангардистского, рассчитанного на элитарную часть публики) кинопроизведения картина представляется «слишком жанровой», для триллера же – кажется непомерно усложнённой в части киноязыка. Автор явно не нацелен на создание занимательного, щекочущего нервы зрелища – напротив, стремится побудить аудиторию к рефлексии. Он ориентируется, грубо говоря, не на славные хичкоковские традиции, а на творчество тех коллег, кто обращался к биографиям печально известных серийных убийц в надежде докопаться до сути причин самого появления на свет подобных личностей, мало заботясь о соблюдении законов саспенса. Чтобы понять, что имеется в виду, достаточно мысленно обратиться к опыту Джона МакНотона, очень жёстко, без прикрас поведавшего (в «Генри: портрете серийного убийцы» /1988/) о деяниях Генри Ли Лукаса и Отиса Туле. Или к попытке француза Седрика Кана реконструировать на экране (по максимуму избежав сенсационности) путь, пройденный итальянцем Роберто Зукко. Вот и здесь – нечто схожее. Напрасно, думается, в российское прокатное название добавили прозвище Теодора Джона Качинского-младшего, запущенное журналистами с подачи Федерального бюро расследований, использовавшего в отчётах аббревиатуру Unabom (сокращение выражения «University and airline bomber», то есть ‘бомбист университетов и авиалиний’). Почти во всех странах лента фигурировала под заголовком «Тед К», и ведь режиссёр с соратниками по написанию сценария (Гэдди Дэвис и Джон Розенталь) считали важным подчеркнуть «анонимность» персонажа. Никому не было никакого дела до странноватого одинокого человека, ютящегося в маленькой хижине, без отопления, электричества и канализации. Он иногда появлялся в близлежащем населённом пункте, изредка устраивался на ту или иную подработку, в основном – промышлял охотой и рыбалкой, собирал ягоды, а время от времени звонил родственникам, прося выслать денег. Ну, разве что ещё досаждал туристам (любителям побродить по лесам, погонять на мотоциклах, зимой – на снегоходах) и сотрудникам компаний, облюбовавшим живописные окрестности… Вряд ли кто-то знал, что Качинский – бывший профессор математики, с младых ногтей обладавший репутацией вундеркинда. И уж точно никто не догадывался, что бородатый отшельник – пресловутый Унабомбер, поимка которого стала одной из самых дорогостоящих и долгих операций в практике ФБР. Отдадим должное упорству Тони, сохраняющего репутацию не только «независимого» (не связывающегося с крупными голливудскими кинокомпаниями) кинематографиста, но и творца, раз за разом обращающегося к по-настоящему волнующим вопросам. Уже в дебютном «Норвежском открытии Америки» /2007/ (правда, получившем низкие оценки и подвергнутом разносу за избыточную натуралистичность) наличествовали его излюбленные мотивы: борьба первобытных инстинктов с воззрениями, привитыми культурой, неоднозначное влияние прогресса, роль насилия и т.д. Объектом документального исследования «Питер и ферма» /2016/ стал крайне любопытный индивид – некто Питер Даннинг, владелец небольшого фермерского хозяйства, удалившийся от людей, включая членов собственной семьи. Вот и Тед – типично «стоуновский» типаж. Он мало похож на современного Иеремию Джонсона (вспомним замечательный одноимённый вестерн Сидни Поллака), который, бежав от общества, всё-таки сохранял присутствие духа и благородство, даже ступив на тропу мщения. И сравнение с Кристофером Джонсоном МакКэндлессом, стремившимся, презрев компромиссы, к единению с природой (1), прозвучало бы обидно для идеалистически настроенного юноши, погибшего на Аляске. Так кто такой этот Качинский? Режиссёр не скупится на выразительные средства, показывая, как тяжело было Теодору. Тяжело и в материальном отношении, но особенно – в моральном. Он для того и построил ветхий домишко, чтобы существовать тихо и без претензий, на свежем воздухе. Однако чем дальше, тем настойчивее цивилизация наступала. Над головой с грохотом проносились самолёты и вертолёты, вдоль дороги ставили электрические столбы, незваные гости регулярно затевали шумные развлечения… Поначалу мужчина пытался бороться локальными мерами, устраивая акты саботажа и паля по летательным аппаратам из винтовки, но быстро пришёл к выводу, что требуется нечто серьёзнее. Теда, подробно фиксировавшего свои рассуждения в дневниках (кстати, написанных в зашифрованном виде), вряд ли можно обвинить в наслаждении, получаемом от процесса умерщвления жертв как такового. Рассылка по почте самодельных бомб рассматривалась средством, взбудоражив обывателей, донести послание. Неслучайно же преступник в итоге взял на себя обязательство прекратить отправку смертоносных бандеролей – при условии, что ведущие газеты опубликуют объёмный манифест Унабомбера «Индустриальное общество и его будущее», содержащий достаточно глубокую (пусть и не шибко оригинальную) критику текущего положения вещей, указывающий на издержки безостановочного, крупномасштабного внедрения технологий. Тони Стоун обращает наше внимание на жестокую насмешку Рока. Незаурядные интеллектуальные способности помогали Качинскому раз за разом блестяще реализовывать рискованные акции, не оставляя изобличающих улик, радикально меняя внешность, направляя правоохранительные органы по ложному следу. Неспроста же розыск затянулся на полтора десятилетия с лишним! Но он допустил прокол там, где никак этого не ожидал: стилистика обнародованного в печати философского трактата показалась знакомой брату Теда, сообщившему о подозрениях фэбээровцам, а остальное – было делом техники. Шарлто Копли, вновь поразивший основательностью вживания в предлагаемые обстоятельства (и, кстати, готовностью принимать любые обличия, в том числе неприятные, откровенно отталкивающие), оказал постановщику неоценимую помощь. Погружаясь (и погружая зрителя) в ту атмосферу, в какой существовал герой, автор одновременно предавался размышлениям на тему тонкой, очень тонкой черты, проведённой между добром и злом. Теодор имел все шансы сделать блестящую карьеру в науке (в математике) или хотя бы – личным примером продемонстрировать преимущества бытования в соответствии с идеалами толстовского опрощения, в гармонии с природой. А по факту – сотворил зловещую химеру Унабомбера, которого боятся, но призывам которого, уж конечно, никто не внемлет. Он, наверное, и сам не заметил, как переступил незримую грань, отделяющую защитника окружающей среды и искреннего сторонника минималистского образа жизни от экологического террориста, объективно – наносящего урон инвайронменталистским движениям, тем более что пытался в письмах убедить следователей, что действует не в одиночку, а от лица разветвлённой, влиятельной организации. Это – самое грустное в истории гражданина с «кафкианским» инициалом К. В истории, заставившей задуматься о той губительности, что несёт одержимость даже высокими, светлыми идеями. _______ 1 – Об участи неординарного молодого человека поведал Шон Пенн в драме «В диких условиях» /2007/, основанной на фактах, почерпнутых из книги Джона Кракауэра.