Рецензия на фильм Решение уйти от Сергей Ю.

Бард британского империализма, похоже, погорячился, когда сказал, что Запад и Восток никогда не смогут сблизиться. Чем дальше, тем более очевидной становится конвергенция цивилизаций и культур противоположных окраин Евразии. Примеров тому множество: пламенный интерес к Достоевскому в Японии, неутихающая любовь китайского зрителя к советской картине «А зори здесь тихие», сумасшедшая популярность корейского кинематографа в Европе и в России. Причем последний пример, на мой взгляд, самый весомый довод в пользу единения культур. Нашему народу по сердцу не только примитивные дорамы, но и изысканные артхаусные шедевры фестивального уровня. Очередное тому доказательство – приз Каннского фестиваля 2022 года, обладателем которого стал режиссер (сценарист и продюсер) Пак Чхан-ук из Республики Корея, создатель фильма «Решение уйти». Картина представляет собой изысканную любовную драму, аккуратно замаскированную под полицейский боевик. Инспектор полиции Ён Хэ-чжун (роль исполнил Пак Хэ-иль) расследует дело о смерти человека, сорвавшегося со скалы во время восхождения. Главная подозреваемая – супруга погибшего Сон Со-рэ (китайская актриса Тан Вэй). Доказательством ее причастности к смерти мужа являются следы ее ДНК под ногтями погибшего. Кроме того, явно настораживает разница в возрасте: шестидесятилетний мужчина был женат на юной красотке. И, наконец, чисто криминальный аспект событий: покойный служил в миграционном ведомстве, а Со-рэ прибыла в страну из Китая с группой нелегалов. Все они были депортированы на родину, единственным исключением стала только будущая супруга любвеобильного чиновника. Тот, кстати, имел привычку серьезно поколачивать молоденькую половинку. И, наконец, в анамнезе дамочки – смерть ее матери в Китае, в чем власти Поднебесной склонны обвинять беженку в Корею. Казалось бы, получай скоренько признательные показания: преступница понесет заслуженное наказание, дело будет закрыто. Однако Хэ-чжун не торопится. Он расследует смерть незадачливого верхолаза с толком, расстановкой, даже с чувством. И чувство это очень напоминает зарождающуюся любовь между следователем и подозреваемой. Осложняется все тем, что детектив страдает бессонницей, которую провоцирует его законная супруга. Хэ-чжун усугубляет этот недуг пристрастием к вуайеризму, прикрытым легальным поводом: необходимостью круглосуточного наблюдения за предполагаемой убийцей. Сюжет закручен в тугую спираль, так что зрителям придется посвятить два с лишним часа распутыванию этого замысловатого событийного клубка. Исполнители главных ролей – блистательный дуэт Пак Хэ-иля и Тан Вэй – внесли весомый вклад в фестивальный успех картины. Они нагнетают эскалацию любовной горячки, демонстрируя искусство легких касаний, так деликатно, с такой нежностью, что ими любуешься, как будто перед тобой па-де-де из первоклассного балета. Нечто подобное было сыграно в другом замечательном фильме режиссера с Дальнего Востока («Любовное настроение» Вонг Карвая 2000 года). Но стилистка этих фильмов отличается самым радикальным образом, хотя ощущения зритель получает сходные. Удивительно: одна и та же цель достигается абсолютно различными способами. Я не знаю, знаком ли Пак Чхан-ук с трактатом Стендаля «О любви» (это опять о сближении Запада и Востока, наверное, население огромной Азии сегодня не довольствуется одной лишь «Камасутрой» для формирования эротических фантазий), но он настолько точно воспроизводит основную стадию развития любовного переживания, что усомниться в его знакомстве с шедевром именитого французского автора достаточно сложно. Речь идет о кристаллизации. Позволю себе цитату из Стендаля: «То, что я называю «кристаллизацией», – это работа ума, который извлекает из всего, что представляет собой открытие того, что любимый объект обладает некоторыми новыми совершенствами». Хэ-чжун и Со-рэ общаются друг с другом. Они готовят пищу, перекусывают, гуляют, болтают обо всем на свете. Ни слова о том, какие чувства ими овладевают, но по мере знакомства следователя и подозреваемую охватывает могучая страсть. Это видно по их глазам, по тем самым легким прикосновениям друг к другу. Чем больше они узнают о партнере, тем ближе апофеоз любовных отношений, который должен разразиться таким ментальным апофеозом, что пара Ромео-Джульетта могла бы им позавидовать, как мог позавидовать жалкий европейский Везувий извержению могучего азиатского Кракатау. Актерскому ансамблю достойную поддержку оказывают и другие члены творческого коллектива. Работа оператора, модулированная усилиями монтажера, звукооператора и, разумеется, режиссера, достойна самых высоких оценок. С проворством циркового жонглера он чередует кадры, расчерченные прямоугольниками, квадратами, ромбами и прочей безумной геометрией, до предела насыщая ими интерьеры. Цветовая гамма этих сегментов экранного пространства пестрит слегка пасмурными сезанновскими оттенками. И вдруг мы видим висящий на стене рекламный плакат (кажется, речь идет о сигаретах, а персонажи как раз рассуждают о способах покончить с курением). Что-то до боли знакомое. Конечно, это же Эль Лисицкий… Нет, Александр Родченко! С экрана словно полыхнуло русским (советским) конструктивизмом. Вот откуда эта любовь к геометрии. Корейские авторы буквально кокетничают своим знакомством с западной эстетикой. И, надо признать, у них это неплохо получается: к месту и без передоза. Но иногда они все же вспоминают о своих дальневосточных корнях. Влюбленная (влюбляющаяся?) пара заходит в буддистский храм. И тут же резкие прямые линии, свирепо гравирующие пространство кадра, сменяются плавными коническими сечениями. На смену прямоугольникам и трапециям приходят параболы и эллипсы. Видеоряд коррелируется с саундтреком: восточные пейзажи храмового парка, интерьеры святилища омывает элегическая мелодия популярной корейской песни. А после возвращения к видео-конструктивизму мы слышим киномузыку, которую вполне могли бы написать Арнольд Шёнберг или Альфред Шнитке. Кстати, для того, чтобы отмерить время восхождения на вершину, персонажи картины используют фрагмент из симфонии Густава Малера. Так что «Решение уйти» вообще может стать настоящей усладой зрителя-меломана. Пак Чхан-ук продолжает развлекаться цитированием европейской классики на протяжении всей картины. Какой же саспенс по Хичкоку без пернатых вестников неизбежного? Пожалуйста, вот вам труп ворона. Пафос похорон вещей птицы слегка снижается незатейливой игрой слов при переводе с китайского на корейский (многие комические сцены «Решения уйти» основаны на том обстоятельстве, что китаянка Со-рэ не очень хорошо владеет языком своих предков – корейским). А когда Хэ-чжун демонстрирует предмету своего обожания снимки жертв убийства, сопровождая демонстрацию лекцией на тему гастрономических пристрастий насекомых-трупоедов, нельзя не вспомнить Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали, которые на пару схулиганили своего «Андалузского пса». Что интересно: чередование юмористических эпизодов слегка черноватого оттенка, погонь, драк и любовных сцен почему-то не оскорбляет эстетические чувства самого взыскательного зрителя (жюри Каннского фестиваля составляют как раз такие ценители). Вот что значит мастерство, сдобренное творческой интуицией и приперченное толикой искусствоведческой эрудиции! Если так дальше пойдет – это уже Западу нужно будет подумывать о движении навстречу Востоку. Даже сейчас у тамошних мастеров есть чему поучиться. А что касается разгадки детективного сюжета, то и здесь Пак Чхан-ук не обходится без отсылок к европейской классике. Промните, что сказано у Фридриха Ницше? Падающего – толкни. Только не надо этот призыв понимать слишком буквально.