Рецензия на фильм Пока идёт война от Евгений Нефёдов

Давно прошли те времена, когда Алехандро Аменабар слыл молодым новатором, стремившимся к обогащению киноязыка, ставившим амбициозную цель открытия новых горизонтов в искусстве и в жизни. После блистательных «Других» /2001/ он был окончательно зачислен в живые классики, мог позволить себе работать неспешно, тщательно вынашивая замыслы и всякий раз – заручаясь международной поддержкой. Нет-нет да и возникает тень сожаления о смене неординарным кинематографистом внутреннего настроя, но всё же нельзя не признать, что об утрате таланта или творческой энергии речи не идёт. Триллер «Затмение» /2015/, правда, получился не очень удачным, однако о драме «Пока идёт война» этого точно не скажешь. Режиссёр, написавший сценарий вместе с тёзкой Алехандро Эрнандесом, старается избегать трагедийного надрыва и, хотя рассказывает о гражданской войне, намеренно оставляет за пределами экрана активные боевые действия. Авторы прозрачно намекают, что намерены сосредоточиться на битве за людские умы, а в значительной степени – и на той борьбе, что протекает в душе отдельно взятого человека. Надо заметить, внутреннее напряжение на сеансе чувствуется. И ещё какое! Аменабар появился на свет в Сатьяго и до сих пор сохраняет второе – чилийское – гражданство, а Эрнандес родился на Кубе, причём в молодости, когда служил в армии, бывал в неспокойной Анголе. Однако нет лучшего доказательства того, что оба давно стали испанцами по духу, чем их отношение к событиям 1936-39-х годов, по-прежнему воспринимаемым там отнюдь не отвлечённо (и не безразлично). Режиссёру удаётся добиться ощущения, что затронутая в произведении проблематика сегодня актуальна, как никогда. Неровен час, многим, очень многим хочешь не хочешь придётся отвечать на когда-то заданный Максимом Горьким вопрос: «С кем вы, мастера культуры?» Отвечать, а потом и нести ответственность (как минимум, перед собственной совестью) за сделанный выбор. Услышав о печальной участи поэта и драматурга Федерико Гарсиа Лорки, арестованного и убитого без суда и следствия, Мигель де Унамуно реагирует неоднозначно. Он-де придерживается иных (не имеющих ничего общего с коммунистическими) политических взглядов, внёс огромный вклад в установление и защиту республиканского строя, а накануне ещё и пострадал от левого правительства, лишившись места ректора Университета Саламанки. Признанный философ и писатель вполне искренне верит в то, что воспарил над идейной схваткой, полемизируя с друзьями из разных лагерей и выражая поддержку, как любят сейчас шутить, всему хорошему против всего плохого. Так ли это? Казалось бы, вывод очевиден. Ещё Бернардо Бертолуччи в «Конформисте» /1970/ досконально исследовал психологию приспособленца-интеллектуала Марчелло Клеричи, совершавшего постыдные поступки не из тривиального страха, не из животного стремления не выделяться из стаи (толпы) – руководствовавшегося сложным набором соображений, чувств, глубинных комплексов. Не менее убедительно раскрыл процесс предательства самого себя Иштван Сабо в «Мефисто» /1981/, причём ирония ситуации заключалась в том, что своеобразную «сделку с дьяволом» заключал актёр, прославившийся блестящим исполнением роли Мефистофеля. Алехандро разбирает несколько отличный случай, доказывая, что подчас может и не возникнуть конкретной фигуры искусителя, подталкивающего к отступничеству от прежних идеалов. Как раз чаще обстоятельства объективно складываются так, что человек вынужден идти на компромиссы. Сначала на мелкие, затем – на всё более чувствительные, пока в какой-то момент не поймёт, что ловушка вот-вот захлопнется. Редкие индивиды отваживаются в такой ситуации на открытый бунт, понимая, что рискуют благополучием (своим и близких), и малодушно предпочитая моральную смерть гибели физической. Мигель де Унамуно заслуживает уважения за то, что нашёл в себе силы противостоять засасывающему, словно трясина, процессу – выступил с пламенной (между прочим, практически сымпровизированной) обличительной речью в актовом зале родного университета, используемом для торжественного собрания. Аменабар и Эрнандес прибегают к парадоксальному драматургическому решению, проиграв главную тему произведения на ещё одном уровне – от противного. Разумеется, в задачи создателей не входил детальный анализ всех интриг в стане мятежников, но и того, что показано, достаточно, чтобы сделать неожиданный вывод: бывает и наоборот. Франсиско Франко, при знакомстве произведший на профессора впечатление серой, ничтожной персоны, на удивление легко обходит своих единомышленников-соперников, включая харизматичного бригадного генерала Хосе Мильяна Астрая Террероса, которому отсутствие левой руки и правого глаза не мешает вызывать у солдат приступы энтузиазма. Как ни забавно, члены хунты до поры до времени (до встречи с делегацией из нацистской Германии – точно!) наивно полагали, что сумеют принимать решения коллективно… Но опять же сама логика развёртывания событий подтолкнула к тому, что потребуется лидер, а если говорить прямо – диктатор, символизирующий возвращение (на новом витке диалектического развития) к фигуре короля. Решение повесить двухцветный (красно-жёлтый) монархический флаг тоже видится логичным, ознаменовав завершение затянувшихся игр в буржуазную демократию. Завершение – вплоть до кончины генералиссимуса осенью 1975-го года. Хорошо известно, что сеньор де Унамуно, в молодости увлекавшийся социалистическими теориями, позже ушёл в сторону совсем иной философии, предвосхищавшей поиски приверженцев персонализма и экзистенциализма. Повторяющийся прекрасный сон, в котором Мигель (старик, похоронивший и дочь, и любимую супругу) видит себя молодым, полным сил и надежд, косвенно отсылает нас к его сочинениям. Мотив личного бессмертия, пронизывающий творчество мыслителя, в условиях резкого ухудшения политической обстановки приобретает не абстрактный, а предельно конкретный (чуть ли не прагматичный) характер. Жизнь поставила в такие обстоятельства, когда пришлось спешно отвечать (делами, не на словах), в каком качестве попадёт на скрижали истории? Какую память оставит о себе потомкам? Как и в случае с Гипатией Александрийской, сыгранной в «Агоре» /2009/ Рэйчел Вайс, режиссёр искренне восхищается готовностью мудреца отдать жизнь за отстаиваемые идеи, даже если кому-то «кихотизм» (1) как таковой и покажется не слишком умным. По сути, спонтанное (спровоцированное высокопарной речью каудильо-оратора) выступление ректора – и есть пример того самого «героического безумия», провозглашённого мудрецом залогом возрождения личности и, мало того, выхода из тупика современной цивилизации. Судьба Мигеля де Унамуно, долго, очень долго, слишком долго успокаивавшего себя тем, что противники правых (из националистов стремительно превращающихся в фашистов) тоже неидеальны, является прекрасной иллюстрацией тезиса, что любой мастер культуры, хочет того или нет, не может творить «внеклассово» – по крайней мере до тех пор, пока существует классовое общество. Попутно же кинематографисты заострили внимание зрителей (и соотечественников – в первую очередь) на том, как легко утратить завоевания демократии, недооценив решимость нынешних духовных наследников франкистов. _______ 1 – Термин восходит, естественно, к немеркнущему роману Мигеля Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» /1605-1615/.