Рецензия на фильм Очень странный пришелец от Kickingrussian

Комедийный хоррор "Очень странный пришелец" режиссера и сценариста Стивена Костански ("З/Л/О 94", "День мертвецов") позволяет смотреть на феномен вторжения инопланетного зла глазами подростков, когда на уровне b-movie пародирует фильмы ужасов и клише из блокбастеров видеокассетной эпохи 80-х. Постановщик прекрасно понимает, что экстремальные с точки зрения культуры сюжеты со временем проходят процесс адаптации и становятся доступны даже тинейджерам, и смешивает в нарративе абсурд и сумасшествие. Костански заигрывает в экспозиции с лавкрафтовским "Цветом из иных миров" и показывает юных брата и сестру, Люка (Оуэн Майр, "Ужасающий 2") и Мими (Нита-Джози Ханна), которые обнаруживают на небольшой глубине во дворе собственного дома нечто такое, погребенное именно на Земле ради спасения Вселенной. Режиссеру доставляет удовольствие выпускать при помощи детей на волю безымянного монстра (Мэттью Нинабер, "Лощина мертвецов", "Перемещение: Побег из тьмы") и делать его странным существом, визуально похожим на ключевых персонажей "Токсичного мстителя" Майкла Херца и Ллойда Кауфмана и "Восставшего из ада" Клайва Баркера. Такой референсный подход дает возможность Костански извлечь из ностальгической шкатулки странных воспоминаний громоподобное чудовище, очень похожее на тех, которые так любили изображать на своих альбомах хэви-металлические группы, сделать его игрушкой и питомцем в руках детей, говорящей почти шекспировскими фразами. Мими и Люка ничуть не беспокоит яростный ужас исходящий от пробужденца, более того они попросту пытаются игнорировать его апокалиптические монологи о разрушении и делают его очень своеобразным персонажем из косплея, бредящим инопланетным вторжением. Эрцгерцог кошмаров готов оказаться у Костански эгоцентричным демоном, застрявшим вне времен и слышащим только межгалактического самого себя, что и делает его комедийной уловкой для забавного изменения космических фантазий. Живость повествования у постановщика базируется около кажущихся избитыми шуток и глумления над очеловечиванием инопланетных цивилизаций, но хорошую ленту спасают мастерские гэги, когда, например, монстр знакомит персонажей Майра и Ханны с настоящей смертью воина и оказывает честь противнику, пожирая его. Тем не менее, уже фактор хамского поведения антигероя обеспечивает проекту Костански ту долю развращенности фильма ужасов, которая позволяет остроумно обесценить концепты многих лучшх фильмов, блокбастеров, когда съехавший навсегда с катушек злодей угрожает покончить с миром разумных и отправить его в небытие. Благодаря этому во втором акте картины тут же выпускается весь пар страхов и становится ясно, что герой Нинабера в глазах обывателей - не более чем заигравшийся ряженый из Хэллоуина, который цитирует направо и налево узнаваемые клише и как будто бы собран и оживлен при помощи отходов с монтажных столов Голливуда. Поэтому "Очень странный пришелец" под руководством Костански превращается в дрессированного зверя из межгалактического цирка, выведенного на прогулку не воспринимающими его всерьез детьми, и оттого щедро льющего кровь множеством непростительно причудливых способов. Понимание жанровых основ фантастического фильма позволяет Костански внутри "Очень странного пришельца" показывать с огромным преувеличением сражения добра и зла, наделять битвы монстров мелодраматическими чувствами и делать все сюжетные арки намеренно карикатурными, словно отправляя зрителей на машине времени в ту эпоху, когда фильмы ужасов были аттракционом и не несли в себе глубоких смыслов. Постановщик намеренно не пытается понравиться и удивить личной высоколобостью и не тонет в океане амбиций, напротив, резвый юмор относительно будущего планеты еще больше поднимает ставки интереса к инопланетянину, когда обладающая нулевым чувством опасности Мими, чрезвычайно резкий для ребенка персонаж, приводит сводит кровожадные поиски монстра к полному неудач и очарований времени в компании людей. Парадоксально, но героиня Ханны оказывается одним из самых интересных детских характеров из хорроров последнего времени, она создает много проблем и много боли для других, в первую очередь для своего брата Люка, и в итоге местами она оказывается гораздо более жестокой, чем освобожденный психопат. Давний тлеющий конфликт между отцом детей Грегом (Адам Брукс, "Монтажёр"), который прикидывается ветераном Ирака с посттравматом, и его женой Сьюзан (Алексис Кара Хэнси), тянущей на себе весь быт и принимающей решения, Костански разрабатывает на уровне восставшего феминизма. Героиня Хэнси под влиянием инопланетного паладина Пандоры (Кристен МакКаллок, "Проклятие матери: Прятки на выживание") наносит ответный удар главе семейства и превращается в воительницу за межгалактические ценности и контакты. Однако эта сюжетная линия становится лишь еще одним кирпичиком, который укрепляет зрителя в мысли о том, что Костански позволяет себе некий культурологический бунт лишь на одной ему ведомой, особой и специфической длине волны. Обладая небольшим бюджетом, режиссер успевает создать дико красочную фантастическую вселенную с юными героями, без больших претензий на эпичность, но при этом с хорошим проработанным дизайном характеров и с поисками новых взглядов на "пригородную" фантастику. Костански обретает равновесие между изобретательностью и переработкой жанровых решений, не заигрывая с постмодернизмом и получая очки доверия космосу за счет чувства вкуса, когда лента становится в итоге странным путешествием в мир волшебства, артефактов и веселого хаоса превращений. Даже мораль проекта подается постановщиком в комедийном ключе, персонаж Нинабера становится элементом из тех детских приключенческих историй, которые предлагают извлечь из похождений на космическую тему самого праведного злодея урок. Его движение в сторону ослабления насилия в большей степени делает из него оголтелого борца за свободу с уязвимым камнем-сердцем. Поэтому "Очень странный пришелец", опираясь и оперируя феноменами массовой культуры, предлагает собственный взгляд на территорию казалось бы освоенных и усвоенных без остатка концептов хорроров и предлагает свои правила для восприятия кинематографической реальности, где сложные с точки зрения вещи происходят временами чересчур просто и непринужденно, создавая незабываемый мэшап на фоне сверхъестественной угрозы.