Рецензия на фильм Italian Best Shorts 5: Жизнь как чудо от Сергей Ю.

Любители светлого, лирического кино с удовольствием посмотрят итальянский альманах короткометражек «Italian Best Shorts 5: Жизнь как чудо». Как известно, театр начинается с вешалки, а фильм – с афиши, на которой отражено его название. Современным «гардеробщикам» от кинопроката можно только посочувствовать. Попробуйте заинтриговать зрителя, придумывая лихой заголовок для пятого фильма из итальянской артхаусной франшизы, представляющей собой очередной альманах из разнокалиберных короткометражек. Тут бедолаг подводит чрезмерная эрудиция и слабая память. Так и появляются названия, отчетливо отдающие плагиатом. «Жизнь как чудо» – звучит прекрасно. Жалко, что Эмир Кустурица уже разок его использовал. Если нужно что-нибудь про чудеса и про жизнь – предлагаю все-таки делать заимствования по нужную сторону Адриатики. На выбор будут и «Сладкая жизнь», и «Жизнь прекрасна». В отличие от заголовка (в российском прокате) содержание практически всех частей альманаха, мне кажется, не вызвало бы серьезных претензий у Кустурицы. Все короткометражки без исключения изготовлены искусно, с соблюдением главного закона этого нелегкого жанра. Помнится, Хулио Кортасар как-то заметил: роман может победить по очкам, а рассказ нужно уметь завершать нокаутом. Эту спортивную аналогию вполне можно применить и к короткому метру в кино. Одно дело, размазывать экранные страсти на полтора-два (а то и больше) часа, совсем другое – сыграть эмоциональную гамму в коротенькой пьеске минут за 12 – 15. И чтобы интрига была, и характеры героев стали понятны, и оператору надо дать порезвиться – так сможет далеко не всякий. А еще, как того артхаус требует, неплохо камерным философом прослыть (извините невольный каламбур), рассыпав горсточку визуальных и сюжетных аллюзий. Самые бесшабашные постараются еще и раскачать внимание зрителя на эмоционально-интеллектуальных качелях, используя афоризм Лабрюйера: «Жизнь – трагедия для того, кто чувствует, и комедия для того, кто мыслит». Если у кого-то получится соблюсти все эти требования – такой результат действительно можно счесть за чудо. Составные части альманаха представляют собой достаточно разнородные, совершенно самостоятельные произведения. Но есть в этих кусочках экранной амальгамы нечто общее. Снимали их итальянцы и делали это они в Италии. Если в Греции все есть, то в Италии, возможно, чего-то найти не удастся, но, если вы там что-то обнаружите – это обязательно будет красиво. Что бы мы ни видели на экране – все будет исключительно живописно: пейзажи сельской Тосканы, пустынные пляжи Венето, промзона в маленьком городке на Сардинии, спальный район где-то в Эмилии-Романьи – все равно красиво. Это, вероятно, несколько снижает накал сочувствия, которое по замыслам авторов фильма должны вызывать жизненные перипетии их героев. Можно вспомнить замечание Иосифа Бродского, который в одном из своих эссе писал о том, что его не трогает нищета в Бразилии. Там тепло, бананы на помойках встречаются, ходить можно в трусах и тапочках. По сравнению с уделом бомжа в зимней России такие мучения как-то не впечатляют. Конечно, бродяга в одном из фильмов альманаха погибает от переохлаждения. Но на фоне роскошных пейзажей под лазурным небом благословенного полуостровного сапога – да, грустно, но сильно плакать не будем. Одеваться теплее не пробовали? Закажите в России телогрейки и валенки. В поле девочка пошла и лошадку там нашла. Так можно в двух словах изложить сюжет первой части альманаха «За рекой». Кстати, если продолжить заголовок «… в тени деревьев», получится аллюзия на Хемингуэя. Тоже ведь про Италию писал и про войну. Правда, про предыдущую. Вообще-то Хемингуэй прямо упоминается в заключительной части фильма, но «За рекой» тоже в чем-то перекликается с творчеством брутального барбудо: лаконизм киноязыка неизбежно вызывает соответствующие ассоциации. И нокаут здесь имеется. Хотя на счет «девять» героиня вроде бы глаза открывает, зрителю становится ясно: это всего лишь чудо. Жанны Д'Арк из этой крестьяночки явно не получилось. Но белая лошадь (конь блед?) выглядит очень живописно. Италия, ничего не поделаешь. Вторая часть альманаха «Эстафета» выглядит просто развернутой метафорой: преемственность поколений сохранится до тех пор, пока люди будут передавать друг другу природоохранную эстафету. Иначе в Италии лесов не осталось бы еще со времен Марко Поло. Простенько, но со вкусом. Действие короткометражки «Чудище» происходит на морском побережье. Два мальчугана из самых что ни на есть неблагополучных семей вынуждены промышлять мелкими кражами. При этом ребятишки сохраняют жизнерадостность, которой могли бы позавидовать гамен из Парижа Гаврош (роман Гюго) и мальчик из Неаполя Чиччо (мультик по сказке Джанни Родари по сценарию Галича). Чудо здесь случилось очень приятное, сентиментальное, но вполне в рамках хорошего вкуса. Отрадно видеть, что традиции Витторио де Сика еще не забыты на Апеннинах: будни обитателей городского дна не оставляют равнодушными и современных режиссеров. «Офелия» вроде бы контрастирует с предыдущей частью сборника. Здесь речь идет об одной очень пожилой синьоре, которая из последних сил пытается восстановить разорванную в клочья старческую память. А мастерский заключительный хук в «эмоциональную челюсть» зрителю наносит оператор. Основная часть фильма в визуальном плане представляет собой эстетски выстроенные кадры, выполняющие функцию составной части конвергентного контрапункта, дополняя хаос, который бушует в сознании почтенной дамы. Но просветление в памяти героини наступает, когда она просматривает дилетантские кадры семейной кинохроники. Неожиданный ход. Очень убедительно и трогательно. «Мой бродяга» лишен малейших комедийных обертонов. Это едкая сатира, которая трансформируется в притчу почти евангельского накала. Поразительно, как авторам этой короткометражки удалось втиснуть в десятиминутный сюжет столь многоплановый нарратив! Трудовой коллектив (пардон эстетам за невольную внутреннюю рифму) какой-нибудь дорамо-пилорамы смог бы настрогать из этого материала сырья на пару сезонов с флешбэками из жизни Франциска Ассизского, Будды, Махатмы Ганди, Христа, да еще и Иуды Искариота с апостолом Павлом в придачу. «Первый школьный день Матильды» – просто шедевральный анекдот, настоящий фонтан самого чернющего юмора. Потом, следуя заветам Кортасара, создатели кино-новеллы наносят неотразимый удар. Зритель не успевает прийти в себя от неожиданности, утереть набежавшую слезу – его догоняют еще одним анекдото-апперкотом. Уноси готовенького! Заключительный эпизод альманаха «Солнечное затмение в конце лета», завершая сюжетно-ассоциативную петлю, снова содержит отсылку к Эрнесту Хемингуэю. Но если в первой части картины подобные аллюзии носят трагический характер, то здесь нам предлагают пародийное цитирование произведений великого почитателя Венеции. Забавно: своеобразную дискуссию о творчестве американского писателя ведут итальянец и албанец. Кто из них показал себя большим невеждой – вопрос открытый. Я бы отдал пальму первенства автору русского текста для фильма, который путает слова «невежда» и «невежа». Может быть, это тоже албанский гастарбайтер, для которого русский язык и за 10 лет родным не стал?