Рецензия на фильм Дело было в Пенькове от Ilanna

Когда-то существовал Советский Союз. В нем было много хорошего и много плохого. Сейчас, оглядываясь назад, кажется, что страна была игрушечной, ненастоящей. Она выглядит, как проект. Многие сейчас не могут ответить на вопрос, что же сделало эту страну великой. Но история Советского Союза – помимо всего, а может и в первую очередь – это история советского человека. Советский человек выходил в космос, терпел голод и нужду, принес невероятную и ничем невосполнимую жертву в Великой Отечественной войне. Советский человек изобрел советский кинематограф. Самобытный, уникальный, полный таланта, который проникал в лазейки между идеологией и бюрократией. Прошло уже тридцать лет, но по-прежнему у нас снимается хорошее кино очень редко. А во времена Советского Союза хорошего кино было очень много. В том числе и потому, что люди от кинематографа ставили во главу угла настоящую жизнь и искусство, а не мыли бессовестно бабки Фонда Кино. Последнее время я часто пересматриваю советские фильмы. Смешные и драматичные, идеологические и протестные, которыми захлопнули дверь девяностые, их так много, и все они –настоящие. «Дело было в Пенькове» 1957 года, снятый Станиславом Ростоцким, обязан своему успеху трем составляющим: очень талантливым актерам, совпавшим в идеальный ансамбль, великолепной режиссуре и злободневной проблеме, которая была освещена в фильме с очень разных, в том числе и тоненьких граней. История про «Я люблю женатого» была примитивной и… очень распространенной. Секса в Советском Союзе, конечно же, не было, и не перечесть браков, вызванных воем юных гормонов. А уже потом ячейку общества надо было сохранять. Советские люди строили коммунизм, а не собственные отношения, и море раздавленных судеб хлюпало под юными ногами незадачливых влюбленных и их необдуманных решений. Поэтому женатых любили, как и замужних. А в деревнях, где ты у всех, как на ладони, колхоз был не только в полях, но и в избах – личной жизни не было, только общественная. Изящно протянутая идеологическая линия, грамотно показывает противостояние остатков гнилого капитализма, символом которого становится Алевтина и блестящего советского будущего и прогресса, который олицетворяет приехавшая на деревню к дедушке Тоня. Каст попросту блестящий: дебютировавшая в большом кино Майя Менглет была очень убедительна в роли горящих юных глаз коммунистки, которой при этом не чуждо ничто человеческое. Светлана Дружинина, которая в своих актерских работах нередко вызывала неприязнь за счет определенного типажа, в этом фильме развернула настоящую бабью драму – и, опять-таки, сделала это блестяще. Но самым большим сюрпризом стал для зрителя Вячеслав Тихонов. Казалось бы, будущий исполнитель ролей Андрея Болконского, Штирлица и интеллигентного учителя в «Доживем до понедельника» был заложником своей аристократической внешности и никак не тянул на роль сельского тракториста. Но талант и профессионализм Тихонова сделали свое дело. Ему высветлили чуб, одели в мешковатую одежду, и, хотя аристократизм то и дело вылезал, но актер обратил его себе на пользу. Матвей Морозов стал образом человека с нераскрытым потенциалом, чей талант находился в клетке отсутствия возможностей простого колхозника. История их светлой любви с Тоней не вводит в заблуждение – их трудно назвать романтическими влюбленными. Они больше смахивают на Ленина и Крупскую, как это ни иронично звучит – мужчина, призванный творить великие дела и бесконечно верящая в него и вдохновляющая его женщина. Матвей путает с серьезным чувством сильнейшее вдохновение, которое он переживает впервые в жизни. Голова его кружится не столько от влюбленности, сколько от резкого выхода из тесных прежде границ. Весельчак и балагур внешне, глубоко внутри является отрешенным. Он буйствует, не находя своего места в жизни. И женщина, показавшая ему новые и вполне четкие и даже достижимые горизонты, вдохнувшая в него веру в себя, становится его музой. Ему кажется, что он уже не может без неё. А Тоня лепит из Матвея нового человека, как Пигмалион – Галатею. Она принимает за сильное чувство свою собственную опеку, свою заботу. Она освещает путь Матвею, но так она сделала бы, возможно, для любого. Всё совпало – их общая социалистическая вера, их непонятость маленьким колхозным обществом. Черпая это понимание друг в друге, они ошибочно принимают эту взаимную нужду друг в друге за любовь. Да и какая женщина не хотела бы услышать от яркого и сильного мужчины признание в том, что при ней у него голос хрипнет, и вообще? Тоня нуждается в ласке, также как Матвей – во вдохновении. И это сильный и центральный момент фильма. Женщина в семье – должна вдохновлять своего мужчину. Но в советское время все хотели быть Кларами Цеткин и только и делали, что отнимали у мужчин лидерские качества. И частично доотнимались. Либо стояли у плиты с утра до вечера, в перерывах между сменами у станка. Тоже такая себя поддержка и раскрытие потенциала своего мужика. Лариса же, чья фигура в фильме наиболее трагична, понятия не имеет о всех этих секретах женского вдохновения мужчин. Она хочет самого простого бабьего счастья. Будучи воспитанной в убеждении, что суть хорошей жены кроется в расписной миске с борщом и выскобленных добела полах, она растеряна и напугана. И ведь она одна из троих любит по-настоящему. «Чем я плоха тебе?!!» - горько недоумевает она. Девушка живет в мире, где женщин не учили развиваться, чтобы быть интересной. У всех женщин свои функции. Кому-то быть социалистическим лидером и выступать на съездах, кому-то стоять за сеялкой да детей рожать. Но быть опорой своего мужчины, его музой? Смешно. И этот фильм о настоящей жизни показывает всю запутанность сознания советского человека. И о том, как легко надломить его жизнь. Именно поэтому в восьмидесятые все так стремились в США – для поиска неизвестной свободы. А в пятидесятые, когда вся страна приходила в себя после войны, люди ничего не искали. Но что-то неведомое сдавливало грудь таким парням, как Матвей Морозов. И Станислав Ростоцкий в своем сценарии прекрасно показал это. Особую романтику происходящему придает мягкий свет черно-белой съемки. Такая съемка является бесценной – зрителя не отвлекает ни яркий грим, ни недостатки кожи на крупных планах. Простые и светлые лица, смягченные черно-белой пленкой, выглядят честными и неподдельными. Категорически не хочется, чтобы такой фильм когда-либо был раскрашен. Отдельного внимания заслуживает отличная операторская работа. В первую очередь за умело и уместно подобранные крупные планы. Ведь своими глазами актерское трио передавало десятки оттенков чувств, которые так захватили советского зрителя. И захватывают зрителя до сих пор, спустя более шестидесяти лет. И по сей день кругом полным-полно неприкаянных Матвеев и страдающих Ларис, которые узнают себя в героях фильма. И каждая четвертая может вспомнить в своей жизни эпизод, когда у нее екнуло сердце на строчках песни «А я люблю женатого».