Рецензия на фильм Судная ночь в Аркадии от Kickingrussian

Сверхъестественный триллер 2024 года "Судная ночь в Аркадии" режиссера Бенжамина Брюэра ("Доверие") онлайн смотрит на постапокалиптический мир, где дети должны возвращаться в срок до наступления темноты, выпускает по ночам скребущихся в двери монстров и говорит о простыми действиями о вещах, ради которых стоит идти на жертвы. Работа постановщика с нарративом сценариста Майкла Найлона ("Дикий") создает симбиоз между современными фильмами ужасов, где появление чудовищ непредсказуемо, и драмами о взрослении, в которых подростки ищут себя внутри сложного мира, отгороженного от всего остального будто пуповинами прочными лентами около уцелевших усадеб и домов. Опираясь в первую очередь на ловкие джапскейры и сентиментальный саундтрек, написанный Кристин Гундред ("Зеркало") и Джошем Мартином, Брюэр в рамках b-movie старается поднимать серьезные вопросы и говорит о главных ценностях в жизни, достойных риска в безвозвратно разрушенном человеческом мире, где сам момент катастрофы превратился в нечто схожее с устной легендой спустя полтора десятка лет. В интерпретации режиссера изоляция одинокого отца Пола (Николас Кейдж, "Схватка с дьяволом", "Герой наших снов") с сыновьями-подростками Томасом (Макс Дженкинс, сериал "Затерянные в космосе") и Джозефом (Джейден Мартелл, "Телефон мистера Харригана") превращается в ежедневное испытание расползающимся в темное время суток страхом, который стремится нарушить периметр безопасности дома и открыть систему замков и барьеров. У Брюэра существа, жаждущие человечины, напоминают насекомообразных мутантов с быстро адаптирующимся интеллектом, они толкаются в двери и царапают стены, однако это не мешает героям Дженкинса и Мартелла познавать все прелести пубертатного возраста и и переставать быть подростками из-за того, что когда-то наступил конец света. Для хоррора постановщик крайне точно формирует образ героя Кейджа, мужчины неглупого, храброго и способного к волевым решениям, того самого отца, который сталкивается с проблемами взросления сыновей, стремящимися научиться водить подобие автомобиля и требующих личных времени и пространства для того, чтобы собраться с собственными мыслями как это происходит у Джозефа или сходить на свидание к Шарлотте (Сэди Совералл, "Костяной домик") с соседней фермы подобно Томасу. С точки зрения Брюэра, жизнь - это вообще шаткая конструкция, особенно когда некому прийти на помощь и когда себе подобных в ближайшей округе можно пересчитать по пальцам, причем персонаж Мартелла представлен им в роли наблюдательного интуитивного гения, который внимательно прислушивается к мнению Пола, а его экранный брат в большей степени воплощает концепт романтика и отвечает на экране за амурные похождения в духе "Ромео и Джульетты". Предсказуемость первого акта с его отцовскими проповедями о безопасности очень динамично проводит на экране подготовку к переходу от абстрактной стабильности мужского семейства и заставляет Томаса страдать одного, наедине с собственными страхами в глубокой расщелине в земле после очередного свидания с девушкой. Поэтому "Судная ночь в Аркадии" старается найти новые тропы в рассказе о повседневном мужестве, когда опасность вторжения чудовищ из темноты сводит на нет годы подготовки, и требуется жертвенность родителя, чтобы спасти детей и открыть им дорогу к новой жизни в мире, где все сконцентрированы только на собственном спасении. В простой, на первый взгляд, истории "Судной ночи в Аркадии" Брюэр смело смешивает сентиментальность характера Кейджа вместе со смертельными страхами, отбрасывающими персонажей прочь от цивилизации, и подвергает строгому исследованию ценность безопасности как таковой, когда требуются решимость и понимание, что нельзя вечно держать детей в спасительном коконе взрослого опыта. Постановщик проводит мысль о том, что дети далеко не всегда являются точными копиями своих родителей, и если Джозеф жадно впитывает повседневные уроки выживания от строгого Пола, который постоянно обучает сыновей самодостаточности, то Томас становится в сюжете в большей степени импульсивным мечтателем, Ромео постапокалипсиса, мечущимся, жаждущим первой любви и забывающем об инстинктах самосохранения. Склонность Брюэра к натурализму в изображении рутины выводит ленту к парадоксальному саспенсу, когда запертые в собственном доме ждут встречи с фрагментарным злом ночью, которое обладает непредсказуемым поведением и особой изощренной избирательностью. Режиссерская тяга показать собственный взгляд на антиутопию при помощи гротескного стиля и новой странности происходящего в кадре соревнуется с более кассовыми проектами, подобными "Тихому месту" Джона Красински, и рассматривает эти фильмы и их клише под новым углом, заставляя подростков принимать нынешнюю реальность со всей ее уродливостью и опасностями как данность, без деления бытия на "до" и "после". В большей степени построение минималистичного мира Брюэра приводит к появлению у молодых характеров собственной мифологии, где наследование мира отцов происходит в его наиболее худшем и разрушенном виде, что дает ленте скромные ростки драмы и обеспечивает зрелищность за счет тщательно проработанного дизайна монстров. Грубую, бескомпромиссную эстетику постановщик совмещает с эксцентричными причудами выживших, не забывая о жестокости и кровавых смертях в угоду жанру судных ночей и добавляет максимум тревожности идиллии изолированной локации, и выхолащивает детали нарратива относительно нового мирового порядка, когда на первый план выходят трудности выживания и ежедневное собирательство под руководством героя Кейджа. Опыт Брюэра позволяет привносить в проект не только страхи от загадочных сущностей, которые буквально тянутся к подающему большие надежды Джозефу, готовому ловить и препарировать чудовищ, но и показывать ураган, нашествие чудовищ с точки зрения отцов и детей, помноженный на разрастающуюся эпичность, которая отдвигает первоначальную клаустрофобию от дома Пола в сторону наполненных свежим воздухом пространств. Знаковая атмосфера подросткового бунта приносит в жертву всех родителей, для которых их дети никогда не станут старше, и придает ленте эмоциональную текстуру, выводя в качестве приоритета хорошо спроектированных оригинальных чудовищ в совокупности с ограниченным по части средств иногда псевдодокументальным проектом, где нет насущной необходимости перегружать сюжет излишней предысторией. Поэтому "Судная ночь в Аркадии" топчет обманчивую пасторальность относительно герметичной для персонажей действительности, чтобы в кровавой бойне еще раз подвести черту под родительской любовью и громко заявить, что Бенжамин Брюэр откровенно далек от изобретения жанрового велосипеда, создавая управляемый хаос между людьми и выползающими из темноты мутантами.