Режиссер, сценарист, продюсер Кристофер Нолан признается, что начал продумывать концепцию фильма «Начало» почти за десять лет до создания картины: «Еще около десяти лет назад меня захватила тема снов, идея соотношения нашей сознательной жизни и того, что мы переживаем в снах. Мне всегда казалось парадоксальным то, что всё, увиденное во сне – неважно, страшное, счастливое или фантастическое, – создается нашим собственным разумом, это говорит о невероятных возможностях воображения. Я начал обдумывать, как это можно взять за основу крупномасштабного экшна с очень человеческой подоплекой».Ключевая идея «Начала» основана на допущении, что можно обмениваться снами… снами, которые были созданы, которые выглядят и ощущаются, как реальность пока ты спишь. И на этом подсознательном уровне самые ценные и глубоко спрятанные секреты лежат как на блюдечке. Нолан рассуждает: «В центре картины – мысль о том, что идея – самый живучий и приспосабливающийся паразит. Ее след всегда будет в твоем сознании… где-то там. А предположение, что кто-то может обладать возможностью вторгаться в пространство сна в очень материальном смысле этого слова и красть идеи – неважно насколько личные, – действительно интригует». Продюсер Эмма Томас соглашается, отмечая, что создатели фильма должны были сохранять баланс между захватывающим приключением и погружением в эмоциональный мир персонажей: «В нем есть элементы фильма про ограбления, но он помещен в более фантастическое обрамление. В нем есть потрясающие сцены экшна, но есть и глубоко чувствующие герои – т.е. настоящая движущая сила на протяжении всей картины». Эта эмоциональная движущая сила в основном представлена центральным персонажем Домом Коббом, роль которого исполнил Ди Каприо. «По сути, именно это мгновенно привлекло меня в сценарии, – говорит актер. – Это очень занимательный сложный триллер, где может случиться все, что угодно, но в самом сердце истории – стремление одного человека раскрыть долго скрываемую правду и вернуться домой. При этом картина абсолютно оригинальна, я не думаю, что кто-то может утверждать, что он уже переживал нечто подобное. Такое редкое сочетание вызвало во мне желание поучаствовать в проекте, также как и возможность сотрудничества с Крисом Ноланом. Он – мастер в том, чтобы взять многослойную сложносоставную историю и сделать ее реалистичной и понятной зрителю».Нолан утверждает, что центральная тема истории очень личная и одновременно универсальная, ведь «нам всем снятся сны. Нам всем знакомо ощущение, когда наше подсознание в одно и то же время создает свою реальность и живет в ней. Мир снов также необычайно контрастен: с одной стороны, это очень интимный, узкий мирок одного человека, но одновременно он безграничен в том, насколько далеко может зайти фантазия. Поэтому задача состояла в смешении индивидуальности и эмоциональности того, что может произойти во сне, со всей масштабностью нашего воображения. Я хотел создать фильм, который позволит зрителю осознать абсолютно бесконечные возможности, которые можно использовать только во сне». «Мы знали, что «Начало» должен был быть масштабным проектом хотя бы из-за темы, – ведь во сне возможно всё, – добавляет Томас. – Фактически, размах этого фильма превышает всё, что мы делали до того, даже по количеству стран, где проходили съемки». «Фильм «Начало» объехал весь свет, съемочный процесс проходил в шести странах на четырех континентах. По ходу съемок актеры и съемочная группа столкнулись с рядом трудностей, мужественно перенося жару Танжера в Марокко и покоряя заснеженные вершины близ Калгари в Канаде. Съемки также проходили в Токио, Париже и Лос-Анджелесе, где команда по спецэффектам организовала проливной дождь для сцены с автомобильной погоней и товарным поездом, прокладывающим себе дорогу прямо посередине улицы.Нолан также вернулся к своим любимым, похожим на пещеру ангарам в Кардингтоне, Англия, где он ранее снимал и «Бэтмена: Начало», и «Темного рыцаря». Хотя актеры и не зависели от определенных элементов во время съемок интерьера в Кардингтоне, их равновесию бросила вызов нарушающая законы притяжения съемочная площадка, специально разработанная, чтобы вращаться на все 360 градусов. Была там и площадка, установленная на огромный шарнир и заставлявшая всё и вся катиться по наклонной плоскости. «Все это крайне интересно, ведь человеческий мозг постоянно сравнивают с компьютером, – говорит режиссер. – Но правда в том, что это очень неадекватная аналогия: он способен на гораздо большее, чем мы можем себе представить. Для режиссера это – потрясающий мир, ведь в нем нет правил, что и как может создать наш разум, а фильм исследует то, что должно было стать величайшей формой развлечения».Помимо коллекции стран, в копилку съемочных площадок фильм «Начало» собрал еще и интернациональный актерский состав, включая Леонардо Ди Каприо, Джозефа Гордон-Левитта, Марион Котийяр, Эллен Пейдж, Тома Харди, Тома Беренджера и Дайлипа Рао, которые впервые работали с Ноланом, и Кена Ватанабе, Силлиана Мёрфи и Майкла Кейна, которые вновь сотрудничали с режиссером. Эллен Пейдж говорит: «Я – настоящая фанатка творчества Криса, поэтому сама мысль о том, что мне предстоит сниматься в его фильме, была просто восхитительна. И я была просто потрясена после прочтения сценария, ничего подобного я раньше не видела. Я полностью растворилась в написанном, а когда закончила, меня буквально прошиб пот. Сюжет настолько оригинален по концепции и настолько трогателен, с такой мощной эмоциональной основой, что задевает тонкие душевные струны. Работать с режиссером, который может создавать целые миры, вещи, которые тебе видеть не приходилось, причем делать это таким невероятным образом, – просто феноменально». «Крис невообразимо талантлив, – говорит Ди Каприо. – Я также высоко ценю возможность тесно поработать с таким потрясающим актерским составом. У нас были долгие обсуждения. И Крис определенно это поощрял, он хотел, чтобы каждый актер, несмотря на то, насколько велика или мала его роль, ясно представлял своих героев и привносил что-то свое, чтобы мы сами стали ими». «Фильм рождается из действий команды, состоящей из очень разных людей, у каждого из которых есть уникальные способности, и вот они собрались все вместе, чтобы выполнить очень специфическое задание, – продолжает Нолан. – Если кто-нибудь из них провалится, это может стать катастрофой, поэтому каждый является неотъемлемой составляющей успеха. И мы понимаем все, через что им пришлось пройти, потому что мы шли вместе с ними той же дорогой».Леонардо Ди Каприо играет Дома Кобба, мастера тонкого искусства извлечения. Как отмечает актер: «Кобб достиг уровня эксперта, что сделало его значительной фигурой на черном рынке специалистов, умеющих проникать в разум человека и извлекать информацию». «В начале фильма, – говорит Нолан, – мы узнаем, что Кобб – лучший извлекатель в мире. Крупные корпорации нанимают его, чтобы воровать секреты, к которым иначе не добраться. Все это основано на принципе живучести идеи, допущении, что любая концепция обязательно останется в подсознании. Человек ничего не забывает, и это позволяет извлекателю добывать информацию». Способ осуществления процесса извлечения предполагает обмен снами – создание мира сна и помещения туда сознания субъекта, который ощущает этот мир абсолютно реальным, пока находится в нем. Но редкие способности Кобба превратили его в вынужденного беглеца, который никогда не сможет вернуться домой. Продюсер Эмма Томас говорит: «С самого начала мы понимаем, что он – человек со своими скелетами в шкафу, его прошлое не позволяет ему вернуться в Америку. Но там его дети, и это заставляет его сделать все возможное и невозможное. Он готов пойти на любой риск, если это поможет ему приблизиться к заветной цели – дому и самым любимым». Поэтому Ди Каприо говорит, что они с Ноланом разработали свой подход: «Неважно, насколько сюрреалистично состояние сна, все должно отталкиваться от характера героя, быть эмоционально заряженным. Для Кобба в этом деле очень многое поставлено на карту: каждый его выбор, реакция, то, как он обращается с людьми, с которыми работает, – все это средства достижения единственной цели: вернуть себе свою жизнь».Давний и самый доверенный соратник Кобба – Артур, роль которого исполнил Джозеф Гордон-Левитт. Если Кобб отвечает за общее планирование операции, то Артур берет на себя детали. Гордон-Левитт утверждает: «Артур очень организованный, он должен быть уверен, что все на своих местах. Как я себе это представляю, Кобб – актер, а Артур – продюсер. Он тот, кто говорит: «Хорошо, я понял твое видение, теперь я собираюсь выяснить, как заставить колесики и винтики крутиться, чтобы ты смог сделать свою работу». Но будучи въедливым человеком и хорошим профессионалом, Артур не желает применять свои организаторские способности на медицинском, юридическом или другом подобном поприще, ведь обмен снами – вещь гораздо более захватывающая. Для него это не просто работа, я думаю, что технология обмена снами захватила его с того самого момента, как он впервые услышал о ней, в конечном счете он делает это не ради денег. Он не рисковал бы жизнью за красивую цифру на чеке. Он любит то, чем занимается».При строительстве мира снов один из наиболее важных членов команды – архитектор. Эллен Пейдж играет Ариадну – блестящую студентку, специализирующуюся на архитектуре, к которой Кобб обращается с предложением о работе, которая, по признанию Пейдж, «не совсем законна, но Ариадна любознательна, она просто не может не воспользоваться этим уникальным шансом». Такой возможности проектировать и строить целые города не существует в реальности. Пейдж добавляет: «Когда Кобб знакомит Ариадну со своим миром, скажем так, она тут же проявляет способность мыслить вне рамок, раздвигать границы восприятия до такой степени, чтобы понять, что именно происходит с Коббом, и узнавать о вещах, которые он не может контролировать. Но несмотря на зарождающиеся страхи, она хочет попробовать и помочь ему и его команде добиться успеха». Нолан рассуждает: «Когда я писал сценарий «Начала», для меня было очень важно, чтобы в фильме был своеобразный «проводник» для зрителя – персонаж, которому этот мир открывается впервые, и который жаждет исследовать его. Так родилась Ариадна. А еще для зрителя крайне важно посмотреть на Кобба ее глазами, это очень помогает понять характер центрального персонажа. Когда я встретил Эллен, я увидел идеальное сочетание свежести, находчивости и зрелости в ее взгляде».В отличие от Ариадны, Имс уже давно свой человек в мире снов, у него своя история запутанных отношений с Коббом: временами они – союзники, но иногда становятся противниками. Том Харди исполняет роль Имса, человека, который, по словам актера, обладает удивительным талантом творить – и не только на бумаге. «В мире снов Имс может создать образ любого человека, то есть он фактически «выковывает» личность, как кузнец, в ее физическом воплощении и может убедить любого, что он – именно тот, кто необходим команде для этого дела. Мне особенно интересно в этих персонажах то, что они не герои, ведь то, что они делают, могло бы считаться нечестным, но ты все равно переживаешь и болеешь за них. Это здорово, потому что получается не однозначно черно-белая история; а есть целое поле полутонов, где мы можем действовать».Мол, любовь всей жизни Кобба, сыграла Марион Котийяр. «Мол очень сложно описать, ведь в ней намешано столько разного, – загадочно говорит актриса. – Но может быть она как раз тот человек, которого не стоит описывать, ведь у разных людей разные интерпретации». «Мол – по сути роковая женщина, – утверждает Нолан. – Марион в своем исполнении добавила ей исключительную притягательность. То, что она смогла передать глазами и своей эмоциональной открытостью, – удивительно красиво. Они вместе с Лео составляют очень трогательную пару. Несмотря на весь экшн, я думаю «Начало» – во многом история любви, и эти два актера просто потрясающе доносят до нас эту идею».Кен Ватанабе играет Сайто, богатого и могущественного бизнес-магната, который предлагает Коббу выполнить особенное задание, обещая оплату гораздо более ценную, чем деньги. Проще говоря, если Кобб сделает то, что хочет Сайто, тот вернет его домой. Только при одном условии: Сайто хочет присоединиться к команде Кобба в этом деле, чтобы быть уверенным, что он получит то, за что платит. Эмма Томас говорит: «Мы назвали его туристом, потому что он не специалист, но использует свое финансовое влияние, чтобы присоединиться к отряду». Ватанабе рассуждает: «Здесь на первом месте стоят деловые отношения, но по мере развития сюжета Сайто и Кобб начинают понимать друг друга и испытывать уважение. Они нужны друг другу». Нолан говорит, что создавал образ Сайто, держа в уме Ватанабе: «Я писал эту роль специально для Кена, потому что хотел поработать с ним еще раз. Мне так понравилось сотрудничать с ним на съемках «Бэтмена: Начало», но его роль там была очень незначительной, и у нас не получилось провести больше времени вместе. На этот раз я сделал все возможное, чтобы у него была роль побольше».РОБЕРТ ФИШЕР – КЛИЕНТДеловое предложение Сайто делает мишенью Роберта Фишера, который должен унаследовать многомиллиардную империю своего умирающего отца. Силлиан Мёрфи, представляющий нам Фишера, уточняет: «Несмотря на огромное состояние, Роберт насквозь пронизан чувством неуверенности и уязвимости, как и следовало ожидать от того, кто всю жизнь прожил в тени очень могущественного человека. Это усугубляется тем, что у него еще и очень напряженные отношения с отцом. Итак, мы видим перед собой мужчину, который должен унаследовать весь мир, и у которого есть все, кроме самого желанного: нормальных отношений с собственным отцом».ЙУСУФ – ХИМИКОдним из ключевых элементов при проведении операции Кобба является наркотическое вещество, которое позволяет большому числу людей разделять разные состояния сна. Дайлип Рао предстает перед нами в образе химика по имени Йусуф. Актер описывает его как «передового фармаколога, идеального партнера для людей, которые, как Кобб, хотят делать свою работу без постороннего контроля, регистрации и одобрения сверху. У Йусуфа есть совершенно очевидные меркантильные интересы, но его также подталкивает и неуёмное любопытство. Он так долго экспериментировал над веществом, что теперь хочет увидеть, как оно работает».Замыкает список основных актеров трио ветеранов кинематографа, каждый из которых играет в некоторой степени роль наставников по отношению к двум главным героям. Пит Послсвейт перевоплотился в умирающего отца Роберта – Мориса Фишера, а Том Беренджер представляет нам Питера Браунинга, давнего советника по юридическим вопросам Мориса и крестного отца Роберта. Майкл Кейн появляется в роли отчима Кобба, Майлса, значительно повлиявшего на жизнь молодого человека. «Майлс – профессор, научивший Кобба технике обмена снами, – говорит Кейн. – Кобб в конце концов пошел против его совета, и Майлс в некоторой степени не одобряет то, что он делает с полученными знаниями. Но он все равно заботится о нем и все время беспокоится». Несмотря на то, что ему не нравится работа Кобба, он знакомит его со своей самой многообещающей студенткой Ариадной. «Он хочет помочь Коббу вернуться домой, – говорит Кейн, – поэтому, будучи великолепным психологом, Майлс приходит к правильной догадке, что она – именно тот, кто нужен для исполнения данной миссии, и надеется на лучшее».По другую сторону объектива камеры Нолан собрал группу художников и мастеров, чтобы они помогли ему воплотить его видение фильма «Начало». То, что он предложил, очень походило на дело Кобба и его команды. «Есть определенное сходство между тем, как эти герои создают для кого-то мир снов и тем, как создатели фильма конструируют новую реальность для зрителя, – утверждает режиссер. – Подобно тому, как Кобб собрал этих выдающихся людей в свою команду, я начал набирать съемочную группу». Исключая некоторые наиболее иллюзорные сцены в фильме, Нолан, и это является его фирменным знаком, призвал всех добиваться механического выполнения всего того, что можно было снять на площадке, сводя к минимуму компьютерные эффекты и технологии. «Для меня всегда было очень важно запечатлеть на камеру все, что только возможно, и лишь потом, при необходимости, использовать компьютерную графику, что очень удобно при структурировании или придании масштабности тому, что было снято «вживую». Несмотря на то, что в сюжете мы имеем дело с различными состояниями сна, было чрезвычайно важно, чтобы на каждом уровне сон казался явью, потому что когда мы спим, то воспринимаем окружающее как действительную реальность. Поэтому, если мы снимали погоню на лыжах по горному склону, спуск под воду или имитировали невесомость, я стремился дойти до абсолютного предела того, что можно было запечатлеть», – утверждает режиссер. «Мне нравилось наблюдать за немного панической реакцией моей команды, когда я первый раз излагал им свои мысли, – смеясь, продолжает Нолан. – Но это действительно восхитительно – смотреть, как различные подразделения расходятся, а потом снова собираются вместе, предлагая варианты, как можно добиться нужного результата. И на каждом этапе производства фильма «Начало» изобретались совершенно невероятные способы осуществления задуманного». Будучи последовательными в своем стремлении к реализму, создатели фильма большую часть съемок проводили на площадках по всему свету. Они привезли актеров и съемочную группу в Токио, в горы Калгари, показали им экзотические улочки Танжера и живописные уголки Парижа, исторический Лондон и модерновый Лос-Анджелес.Первой остановкой в маршрутном листе съемочного процесса стал Токио, где Сайто делает необычное деловое предложение Коббу и Артуру, запуская цепь событий. Начинается все со сцены на вертолетной площадке, затем объектив камеры перемещается на панораму города из вертолета Сайто. На первый взгляд в сценах нет ничего сложного, однако исполнительный продюсер Крис Брайэм объясняет: «В действительности это было очень непросто, ведь Токио – город с очень строгими правилами пролета вертолетов через его воздушное пространство. Нам очень помогло то, что мы сотрудничали с представителями местных властей, которые оказали нам значительную помощь».Затем съемки «переехали» на одну из любимейших «операционных баз» Нолана: в Кардингтон, бывший ангар для самолетов к северу от Лондона. Там гигантские павильоны могли вместить масштабные и крайне трудоемкие конструкции, бросавшие вызов самому ощущению окружающего пространства. Одной из наиболее сложных площадок стал длинный коридор отеля, который мог поворачиваться на 360 градусов, создавая ощущение невесомости. Разработка проекта и его реализация потребовали совместных усилий художника-постановщика Гая Хендрикса Диаса, супервайзера спецэффектов Криса Корбоулда и оператора-постановщика Уолли Пфистера.Создатели фильма изначально представляли двенадцатиметровый холл, но потом удлинили его до 30 метров. Коридор был помещен внутрь восьми массивных концентрических колец, которые находились на его внешней стороне на равном расстоянии друг от друга. К ним подключались два мощных электродвигателя. «Я уже строил движущиеся площадки до этого, – говорит Корбоулд, – но не настолько большие и быстрые». После запуска площадка могла совершать восемь оборотов в минуту. Корбоулд тесно сотрудничал с Пфистером, чтобы определить, где должны находиться камеры на этой вращающейся площадке. «Мне больше нравится снимать «с руки», но оказалось, что камеру невозможно удержать, когда всё, и я в том числе, переворачивается вверх тормашками, – невозмутимо комментирует Пфистер. – Поэтому Крис и Боб Холл, парень из моей команды, сообразили, как установить камеру, управляемую с пульта дистанционного управления и перемещающуюся по дорожке, вмонтированной снизу в пол коридора».Кроме коридора была еще одна вращающаяся площадка – номер в отеле, который также создавал немалые сложности создателям картины. Корбоулд объясняет: «Номер меньше по длине, поэтому мы смогли установить только два несущих кольца и получилось, что на них ложилась гораздо большая нагрузка». Разрабатывая дизайн помещений в отеле, Диас и его команда должны были держать в уме то, что актеры и каскадеры будут передвигаться по всей поверхности помещений. «Стало очевидно, что чтобы мы могли «гонять» людей по всей площадке, она должна была быть сделана из мягких материалов, – говорит Диас. – К счастью, сейчас есть современные отели, где стены отделаны кожей и тканью, поэтому мы подложили под эти мягкие материалы еще и набивку изнутри. Мы также должны были быть уверены, что если такие предметы, как ручки дверей и осветительные приборы, сломаются при воздействии, то никто не пострадает». Это известие порадовало Джозефа Гордон-Левитта и каскадеров, которые потратили уйму времени, обсуждая, как действовать на этой головокружительной площадке во время сцены экшна. Гордон-Левитт провел перед съемками несколько недель, тренируясь и репетируя движения с постановщиком трюков Томом Стратерсом и его командой. Стратерс говорит: «Вообще-то нам понадобился бы дублер для такой работы, потому что, когда площадка крутится, тебя может бросать туда-сюда, как в стиральной машине, что немного дезориентирует. Но Джо – сильный и гибкий парень, мы немного потренировали его, чтобы развить мышцы верхней части тела и координацию. Он хорошо поработал и отлично справился с задачей». Гордон-Левитт комментирует: «Чтобы все получилось, я не мог думать о поле, как о поле, а о потолке, как о потолке. Мне приходилось рассуждать: «Вот тут земля. А сейчас земля здесь. Ага, а теперь она вот здесь». Получалось, что «земля» все время крутится подо мной. Это была своеобразная игра с разумом, в которой мне приходилось участвовать, чтобы сделать то, что нужно. Так сложилось еще и потому, что никто меня не контролировал; в игре были только я и моя координация. Страховочные тросы – это совсем другая история». По сути, в Кардингтоне было две версии коридора: вращающийся и еще один, построенный вертикально, так, чтобы длина превратилось в высоту, так сказать. Гордон-Левитт должен был надеть страховочные ремни и тросы именно в сцене в вертикальном коридоре, а также для съемок в номере отеля, где он должен был зависать в воздухе. «Я и гравитация в этом фильме часто сталкиваемся лоб в лоб, – шутит актер. – Но мне понравилось. Я летал, о чем – я думаю, я не один такой, – всегда мечтал».Имитация невесомости предполагала и определенные трудности в работе художника по костюмам Джеффри Курланда и его подразделения. Курланд отмечает: «Одежда в этих сценах не должна висеть, ведь в условиях нулевой гравитации она парит. Нам пришлось приделать к вещам тонкую проволоку, чтобы быть уверенными, что они будут держать форму, а также закрепить галстуки, чтобы они не болтались туда-сюда». Дабы еще больше вывести всех из равновесия, Корбоулд и Диас поставили бар в отеле на огромный шарнир, что позволило помещению наклоняться, а затем самому выравнивать положение. Корбоулд говорит: «Я сделал немало «шарнирных» площадок, где все трясется, и получается настоящий хаос. Здесь все было абсолютно иначе, поскольку по мере того, как наклоняется площадка, все, что ты видишь, – это угол наклона напитков и то, как синхронно движутся подвесные лампы. С помощью этого достигается тот сюрреалистический эффект, которого добивался Крис Нолан». Диас добавляет: «Чтобы получить достаточный угол наклона, мы должны были создать действительно большую конструкцию. Проще говоря, по сути получились качели, контролируемые двумя поршнями, которые могли поднимать и опускать платформу, определяя угол наклона. По-моему, максимально он достигал 20 градусов, вроде бы немного… пока ты не попытаешься устоять на ней». Ди Каприо признает: «В этой сцене Силлиан и я должны были оживленно разговаривать, покуда площадка наклонялась. Мы должны были удержаться, чтобы не заскользить, при этом не могли и реагировать на это как положено, мы были обязаны сосредоточиться. Вот это – действительно переворот в сознании».Покидая Англию, съемочный процесс взял курс на Париж, где снимался ряд важных сцен, включая ключевой разговор между Коббом и Ариадной в парижском бистро. Вообще-то, это место было небольшой пекарней, которую Диас и подразделение художников превратили в причудливое уличное кафе. И в определенный момент это местечко просто взлетало на воздух. Мешало только одно обстоятельство – власти Парижа не разрешили использовать настоящие взрывчатые вещества, независимо от того, насколько контролируемым должен был быть взрыв. Вместо этого команда Корбоулда использовала сжатый под высоким давлением азот, чтобы создать эффект серии вспышек, которые взорвали окружающие магазины, прилавки и, наконец, само кафе. Корбоулд говорит: «Мы знали, что Лео и Эллен должны будут находиться в эпицентре взрывов, поэтому сделали все из очень легких материалов. И все равно, мы неделями всё проверяли и перепроверяли, чтобы не волноваться. Зато в день съемок у нас было ощущение, что эти двое находятся в их собственной зоне безопасности, даже бумажная чашка у них на столе не сдвинулась с места. Это была отличная съемка». Чтобы убедиться, что все получится, команда Пфистера установила шесть камер для охвата сцены с разных ракурсов. Они снимали с максимально возможной частотой смены кадров, потому что, как объясняет оператор-постановщик: «Крис Нолан хотел запечатлеть взрывы в максимально (учитывая естественное дневное освещение) замедленной съемке, получилось около 1000 кадров в секунду. Это в 40 раз больше, чем на нормальной скорости 24 кадра в секунду. В общем, Нолан всегда был фанатом замедленной съемки, но в данном фильме есть некоторые сцены, в которых без этого просто не обойтись». «Супер замедленная съемка» заставила осколки зависать в воздухе. Члены подразделения супервайзера визуальных эффектов Пола Франклина также приложили руки к созданию этой сцены. «Мы скрупулезно добавляли больше разрушений и летящих осколков – особенно кусочки каменной кладки, стекла и другие предметы, которые могли бы быть слишком опасными для людей внутри и вокруг съемочной площадки», – уточняет Франклин. Визуальные эффекты также использовались для завершения важнейших сцен, где Ариадна начинает открывать для себя бесконечные возможности построения мира сна, включая сцену на берегу Сены, где Ариадна воссоздает одну из достопримечательностей Парижа – мост Понт де Бир-Акайм.Очевидно, что наиболее экзотичным местечком для актеров и съемочной группы «Начала» стал Танжер в Марокко. Прибрежный город сыграл «роль» Момбасы, где Кобб выслеживал лучшего Создателя в его бизнесе, Имса, который, в свою очередь, знакомил Кобба с первооткрывателем в своей отрасли химиком Йусуфом. «Марокко очень вдохновляет с визуальной точки зрения, – говорит Пфистер. – Архитектура настолько отличается от привычной нам, со всеми этими замечательными извилистыми улочками и проходами, которые дали нами потрясающий материал. Просто праздник для глаз». Одна сцена – бешеная гонка – была снята в узких улочках и аллеях танжерского исторического района Большого Базара. Чтобы ухватить ощущение погони, по словам Пфистера, он и Нолан использовали то, что он назвал «что-то типа «партизанской» съемки. Крис любит этот стиль, да и я тоже. В некоторых сценах он явно нужен больше, чем в других, поэтому мы использовали сочетание методов: мы запрыгнули в вездеход и, снимая камерой «с руки», поехали по улицам за Лео, бегущим перед машиной; мы использовали стэдикам; мы делали большие панорамные снимки; а еще я немного поснимал, бегая задом наперед с камерой на плече и стараясь удержать ракурс».После пересечения Атлантики съемки продолжились уже на территории Лос-Анджелеса, где были созданы некоторые площадки на производственной базе компании «Уорнер Бразерс», в том числе интерьер замка Сайто в японском стиле. Наверное, наиболее ошеломляющей площадкой стала столовая с золотистыми узорчатыми стенами и потолком, покрытым десятками ламп. Гай Хендрикс Диас отмечает: «Для стен столовой мы использовали растительные и животные мотивы – хвойные деревья и ястребов; источником вдохновения послужил замок Ниджо, построенный в 1603 году. Но при создании площадки никто не задавался целью исторической реконструкции; в ней заметны и другие типы японской архитектуры, а также веяния западной цивилизации. Получилось слияние различных стилей, создатели фильма старались дать скорее общее представление о японской культуре, а не отображать что-то конкретное». По словам Корбоулда: «Это была красивая площадка. Знаете, мне всегда очень жалко художников-постановщиков, ведь они создают действительно потрясающие вещи… и в девяти случаях из десяти все заканчивается тем, что мы их уничтожаем». «Это у нас извечная шутка, – соглашается Диас. – Мои ребята идут на все, чтобы кропотливо собрать красивую площадку буквально по кусочкам, а потом приходит Крис и все взрывает. И он опять сделал это в Калгари… но он так здорово это сделал, что, как же я могу жаловаться?»Как обычно, команда Корбоулда, а также координатор спецэффектов Скотт Фишер разгромили замок, кульминацией чего стали потоки воды, заливающие витражные окна. Чтобы устроить наводнение на площадке, использовали струи воды под давлением, по двенадцать водометов с каждой стороны. Подразделение спецэффектов еще раз выступило за разбушевавшуюся водную стихию, организовав ливень для будоражащей нервы автомобильной гонки на улицах делового центра Лос-Анджелеса. Чтобы воссоздать проливной дождь, команда рассеивала воду с крыш зданий. «Это была не просто морось, – говорит Корбоулд. – Все на площадке целый день ходили мокрые, включая Криса, который находился прямо здесь, в центре событий. Он подавал всем пример».Главная проблема со съемками бури в Лос-Анджелесе была в том, что на небе, как обычно, не было ни облачка, ярко светило солнце, а это создавало определенные проблемы с освещением. «После нескольких недель молитв, чтобы небеса ниспослали нам дождь, – шутит Пфистер, – я, наконец, сдался и взялся за домашнюю работу, придумывая, как можно снять ливень в солнечную погоду. Мне очень помог Рей Гарсия, моя правая рука, который просчитал траекторию солнца в тот день и затем – с помощью подъемных кранов, воздушных платформ и людей на крышах – установил ряд черных полотен, которые выполняли функцию жалюзи, закрывая солнце по мере того, как мы двигались. Это оказалось очень эффективно».Дождь оказался не единственной сложностью, которую предстояло преодолеть в Лос-Анджелесе в тот день. Нолан и съемочная группа притащили товарный поезд на улицу города. Режиссер говорит: «Сцена с поездом была крайне важна, потому что она вносила элемент сюрреализма и одновременно казалась реальной. Поэтому во время съемок нам предстояло уравновесить необычность поезда, едущего вдоль по улице в центре города, с реалистичностью исполнения – когда он врезается в машины и т.д. Это на самом деле грандиозный спецэффект, который поднимает экшн в фильме на совершенно новый уровень и производит шокирующий эффект на зрителя. Неважно, насколько масштабно действие, оно должно основываться на привычных для людей вещах. Вам просто нужно увеличить все в тысячу раз».На расстоянии многих километров от ближайших железнодорожных путей было совершенно очевидно, что везти настоящий поезд по городской улице невозможно, поэтому постановщик трюков Том Стратерс предложил создать поезд на основе ходовой части трактора-тягача. Однако наибольшая колесная база, которую они смогли найти, все равно была слишком короткой. Тайлер Гейсфорд, отвечавший на проекте за автопарк, говорит: «Мы увеличили раму и кабину поезда, а затем добавили стальную палубу и укрепили подвесную конструкцию, чтобы она могла нести дополнительный вес, который в итоге достиг 11 тонн». Построить поезд – одно, а вот управлять им – совсем другое. Гейсфорд объясняет: «Всегда, когда ты за рулем махины двадцати метров в длину, трех – в ширину и четырех с лишним в высоту, у тебя будут проблемы с вождением и с радиусом поворота, который, как вы догадываетесь, тоже соответствующий. К тому же у водителя был очень небольшой обзор, ведь мы настроили конструкций вокруг кабины, поэтому мы в конце концов просто установили внутри небольшие экраны, камеры находились спереди и по бокам, их водитель мог использовать, чтобы ориентироваться».Переехав в Калгари, Канада, последнюю остановку на пути съемочного процесса, создатели фильма остановили свой выбор на горе недалеко от национального парка Банфа. Специалист по подбору площадок обнаружил неработающий горнолыжный курорт «Фортресс Маунтин». То, что он был доступен, но закрыт для посетителей, сделало его идеальной съемочной площадкой. Восхитительные горы также захватывали дух… в том числе и в буквальном смысле слова. За несколько месяцев до съемок съемочная группа начала возводить лаконичную многоуровневую конструкцию, которая производила впечатление настоящей крепости. Низкие температуры сводили на нет все усилия съемочной группы. По словам Диаса, «краска замерзала в тот миг, когда вылетала из баллончика. Пришлось соорудить что-то вроде навеса, чтобы хоть как-то отапливать территорию во время покраски». После сооружения постройки не хватало только одного. Продюсер Эмма Томас сообщает: «Примерно за неделю до назначенной даты выезда в Канаду для съемок масштабных «снежных» сцен, там все еще не было снега. Крис начал придумывать экстренные планы, что можно сделать, если у нас не будет настоящего снега, но не мог придумать ничего действительно стоящего. И вот буквально за пару дней до нашего приезда повалил снег. Мы безумно обрадовались. Но, как говорится, будь осторожен в своих желаниях – с того момента он шел не прекращаясь».В дополнение к снегу поднялся сильный ветер, временами превращаясь в настоящую пургу. Но создатели обратили погодные условия себе на пользу. Пфистер говорит: «Когда ты не можешь перебороть обстоятельства, используй их. Мы сделали непогоду частью фильма». Многие сцены экшна в Калгари предполагали лыжную подготовку, это означало, что актеры должны уметь хоть как-то передвигаться по склону. Том Харди вспоминает: «Крис спросил меня, могу ли я кататься на лыжах, у меня был минутный соблазн ответь «да», как и у любого актера в данной ситуации: «Итак, Том, ты умеешь кататься на лошади? – Конечно. – Управлять самолетом? – Еще бы. – Кататься на лыжах? – Профессионально». Но я не сказал этого, я знаю, что не смог бы спуститься даже ради спасения собственной жизни, и это бы выяснилось, как только мы оказались бы на склоне». Нолан подтверждает: «Том никогда мне не говорил, что умеет кататься. Когда я напрямую спросил его об этом, была такая выразительная пауза, как будто он решал сказать да или нет, что я понял, что нет. Однако он приехал в Канаду раньше нас, взял несколько интенсивных уроков. В результате у него неплохо получалось, что оказалось очень полезно перед камерой». Нолан и Пфистер также положились на специалистов в части съемок спусков с гор и скольжения по пересеченной местности. Оператор-постановщик вспоминает: «Примерно 85 процентов в Калгари мы снимали «с руки». Часть кадров – моя, но на лыжах я – чайник, для меня просто спуститься вниз было проблемой, а уж с камерой в руках тем более… Мы подключили Криса Паттерсона, как раз специализирующегося на «лыжных» съемках для фильмов и рекламных роликов. То, что он способен вытворять на лыжах с камерой в руках, просто потрясающе». Нолан говорит: «Мы столкнулись с рядом трудностей: от палящего солнца до проливного дождя и страшных буранов – это то, что стоит за созданием фильма. Актеры покоряли горные вершины и водные глубины, объехали весь мир, они без жалоб воспринимали каждый новый вызов. Я думаю, это добавляет нечто к ощущениям зрителя, унесенного фильмом туда, где он никогда не был».После заснеженного и морозного Калгари, создатели фильма не могли нарадоваться возвращению в более гостеприимный с точки зрения климата Лос-Анджелес, где Нолан начал работу со своим давним соратником, монтажером Ли Смитом. «В таком фильме, как «Начало» всегда очень много «черновой» нарезки. Я прислушивался к своей интуиции, определяя то, что работает на картину. Я обнаружил, что чем меньше мы анализируем, тем больше у нас шансов добраться до сути истории», – говорит Смит. Композитор Ханс Циммер, в третий раз сотрудничавший с Ноланом, использовал музыку, чтобы донести до зрителя идею фильма. Циммер подчеркивает: «Я сосредоточился на эмоциональном срезе картины, ведь даже когда все сказано и сделано с точки зрения потрясающего видеоряда, мне кажется, это одна из наиболее сильных сторон фильма». Циммер говорит, что его первые беседы с режиссером были об аранжировке и оркестровом сопровождении: «Мы говорили о звуковых волнах, которые предполагали скорее духовые инструменты, чем струнные, поэтому я собрал огромную группу духовых инструментов оркестра. Мы записывали их отдельно, потому что иначе струнные просто не было бы слышно», – улыбается он. Одним из струнных инструментов, который хотел выделить Циммер, была гитара в руках легендарного музыканта Джонни Марра, гитариста The Smiths. Циммер признает: «Идея введения гитары в музыкальное сопровождение была немного рискованной, потому что она не всегда хорошо сочетается с оркестром. Но я продолжал думать о Джонни Марре, который оказал влияние на целое поколение гитаристов. Самым замечательным было то, что как только Джонни сыграл первые несколько нот, оказалось, что это звучит именно так, как я и задумывал… только еще лучше». В фильме «Начало» можно услышать еще одного известного исполнителя – певицу Эдит Пиаф, которая является «гораздо большим, чем просто музыкальным сопровождением». Циммер говорит: «Я рад, что Крис вписал Эдит Пиаф в сценарий, потому что в ее голосе есть какая-то бесконечная вневременная романтика». Эмма Томас размышляет: «Работа над этим фильмом заставила меня по-другому подумать о снах, и она определенно побудила меня задуматься над тем, что я вижу во сне, и как это связано с моей жизнью». Нолан суммирует: «Когда ты начинаешь изучать, что в принципе могут означать сны, это побуждает людей покопаться в их собственных снах и их значениях. Это поднимает интересные вопросы о том, как мы получаем доступ к природе нашей собственной реальности».Фильм использует свою систему терминов и понятий, описывающих процесс погружения в чужие сны. Без знакомства с этой терминологией как полноценное восприятие происходящего для зрителей, так и понимание настоящей статьи для читателей представляется затруднительным.Архитектор (the architect) — специалист, задающий иллюзорный мир для чужого сна. Цель архитектора — спроектировать мир сна так, чтобы спящий не мог отличить его от реальности, и создать для спящего максимально сложный лабиринт сна, из которого жертва не могла бы легко выбраться. Архитектором в команде Кобба в одной из начальных сцен (попытка похищения информации из подсознания Сайто) является Нэш, затем — Ариадна. Главный герой Кобб раньше также был архитектором, но из-за того, что Мэл стала появляться в его подсознании, перестал проектировать сны, чтобы не знать устройства лабиринта и, таким образом, его не знала бы Мэл.Внедрение (inception) — процесс зарождения идеи, помещения её в чужое подсознание. Считалось невозможным, так как человеческий мозг отторгает привнесённые извлекателями идеи как чужеродные. В действительности, название фильма на русском должно звучать хотя бы как «Внедрение», поскольку именно такой перевод данного термина употребляется в фильме. В одном из трейлеров есть фраза «Это называется „Начало“», относящаяся именно к разъяснению идеи внедрения.Выброс (kick) — «чувство падения», процесс, позволяющий запертому в чужом сне извлекателю экстренно покинуть сон. Осуществляется посредством «опрокидывания» спящего человека, нарушения его равновесия: вестибулярный аппарат спящего, действующий на физиологическом уровне, за пределами сознания, должен сообщить мозгу об опасности и заставить его пробудиться. Однако во время многоуровневого сна выброс можно осуществить только для тех, кто находится на один сон глубже. Для снов внутри других снов используется ступенчатая система выбросов. Чтобы предупредить извлекателей о предстоящем выбросе, используется песня «Non, je ne regrette rien», отзвуки которой слышны предупреждённым об этом участникам на всех уровнях сна.Извлекатель (the extractor) — профессиональный преступник, специализирующийся в области промышленного шпионажа с использованием техники проникновения в чужой сон.Имитатор (the forger) — специалист по перевоплощению. Во сне способен вжиться в образ любого человека и притвориться его проекцией в чужом подсознании. Обычно имитатор используется для манипулирования объектом. В команде Кобба имитатором выступает Имс, который перевоплощается в Браунинга и в девушку-карманницу.Лабиринт (the maze) — ключевое понятие совместного сновидения, предварительно тщательно разрабатываемая архитектором и специально усложнённая пространственная структура, в которой будет развиваться действие сна; его проекция, привносимая в чужой сон и целенаправленно поддерживаемая в нём.Лимб (limbo) — «недостроенная зона сна, чистое бесконечное подсознание и больше ничего»; самый глубокий уровень подсознания, где время течёт бесконечно медленно; пока в реальности действие снотворного длится всего несколько часов, человек, находящийся в лимбе, субъективно проживает целую жизнь. Сильное снотворное Юсуфа было опасно именно тем, что даже в случае смерти на третьем уровне сна не произойдёт выброс, — спящий не проснётся, а погрузится в лимб. Лимб можно сравнить с состоянием комы. Попавший в лимб уже не может проснуться естественным образом, пока не кончится действие снотворного, поскольку, как правило, выброс на предыдущем уровне сна не был для него подготовлен или вовсе невозможен, если там он не заснул (и, следовательно, может проснуться), а «умер», как в данном случае произошло с Сайто. При этом в лимбе, бесконечно далёком от реальности, почти невозможно осознать собственный сон и решиться на самоубийство, только и способное выбросить спящего на предыдущий уровень. Извлекатели очень боятся лимба, так как считается, что пребывание в нём разрушает разум, не способный выдержать несколько десятилетий призрачного существования (как выразился Имс, «куковать в лимбе, пока мозги не высохнут»). Однако когда-то Кобб и Мэл провели в лимбе почти 50 лет (с точки зрения сна), буквально с нуля создав удивительный мир небоскрёбов, сочетающих также и места из их прошлого. Позже, вернувшись туда с Ариадной, Кобб — вместе с Мэл бывший здесь ранее архитектором и автоматически начавший поддерживать свою предыдущую проекцию — видит лимб опустевшим и рушащимся буквально на глазах, а позже — населённым проекциями, созданными Сайто. Сам термин происходит от религиозного понятия «лимб».Объект (the object) — человек, являющийся целью атаки извлекателей, намеченная жертва проникновения в сон. В начале фильма объектом неудавшейся акции Кобба выступает Сайто; в последующей работе Кобба по заказу Сайто — Роберт Фишер. В сне второго уровня таким объектом для Фишера заявлен Браунинг (которого на самом деле имитирует Имс).Проводник (the guide) — специалист по подготовке проникновения в чужой сон, ведущейся в реальности (в отличие от подготовки сна, которую осуществляет архитектор). В его задачу, прежде всего, входит сбор предварительной информации об объекте и его окружении, помогающей извлекателям понять психику объекта и дающей возможность выстроить стратегию своих действий. В команде Кобба осуществление этой функции возложено на Артура.Проекция (the projection) — образ, как правило, какого-то конкретного человека, порождённый подсознанием спящего. Персонажи проекций, в том числе реальные личности, знакомые ему — это не более чем отражения психики самого участника. Пока человек не начинает подозревать, что спит, его проекции подчиняются логике сна. Однако, когда сон становится осознанным, проекции (то есть подсознание спящего) реагируют на вторгнувшегося в сон извлекателя, стягиваясь к инородному объекту, и нападают на него, пытаясь уничтожить. Члены команды извлекателей удерживают свои проекции, чтобы не привнести их в сон, сами же притворяются проекциями своего объекта. Поскольку Кобб как профессионал всегда осознаёт свои сны, но удержать проекцию Мэл не способен, она, появляясь в каждом из них, всё время атакует Кобба.Сновидец (the dreamer) — «хозяин» сновидения, человек, в чьём сне в текущий момент находятся извлекатели. Сам сновидец тоже присутствует в своем сне, но погрузиться в более глубокие сны не может. В операции Кобба против Сайто сновидцем является Нэш, хотя сам Сайто совершенно уверен, что это его собственный сон; в первом, «ознакомительном» сне Ариадны — она сама, а погрузившийся с ней в совместный сон Кобб выступает в качестве объекта, населяя сформированный Ариадной мир своими проекциями. В самолёте, где к совместному сну подключены Роберт Фишер и вся команда Кобба, первый сон — о дождливом городе — видит Юсуф (поэтому он и остаётся в микроавтобусе, когда все остальные засыпают, переходя на второй уровень). Сновидец сна об отеле — Артур (вынужденный остаться в номере 528 вместе со спящими партнёрами, ушедшими на третий уровень), сна о снежной крепости — Имс (хотя команде Кобба в «отеле», на втором уровне, удаётся убедить Роберта, что это сон Браунинга, в который Роберту необходимо проникнуть, чтобы выяснить его замыслы). Именно поэтому сознательно, через сон на третьем уровне, в лимб вслед за Фишером и Сайто могут погрузиться только Кобб и Ариадна, а Имс остаётся, чтобы реанимировать находящегося в состоянии клинической смерти смертельно раненного Фишера, когда его выбросит из лимба. В лимбе сновидцем, судя по всему, оказывается погибший в снежной крепости, но не проснувшийся Сайто. Когда Ариадна выбрасывает Фишера и выбрасывается сама, Кобб остаётся в чужом лимбе — чтобы найти и убедить вернуться «завязшего» там клиента.Тотем (totem) — предмет, позволяющий определить реальность происходящего, то есть не находится ли его хозяин в чьём-либо сне. Никто, кроме хозяина, не должен прикасаться к тотему, потому что только хозяин тотема должен точно знать его характеристики и свойства. В противном случае архитектор сможет создать копию тотема во сне и человек не сможет определить, спит он или нет. Так, тотем Артура — шулерская игральная кость, со смещенным центром тяжести, баланс которой точно знает только сам Артур, тотем Ариадны — латунный шахматный слон, с высверленным в одной части основания углублением, таким образом, что в реальности он будет падать на определённую сторону, в отличие от сна. Тотем Кобба — оловянный волчок, ранее принадлежавший Мэл. Если закрученный волчок в конце концов останавливается и падает — Кобб в реальности, если продолжает вращаться бесконечно — Кобб находится во сне.Уровень (the level) — сон внутри сна, переход к более глубокому слою подсознания. Характеризуется очень сильным, практически на порядок, замедлением времени. «Пять минут в реальном мире равны часу во сне», говорит Артур. «Функция мозга во сне будет раз в двадцать выше обычной», уверенно утверждает Юсуф: «и когда вы войдёте в сон внутри сна, эффект умножается». Кобб озвучивает конкретные цифры, характеризующие предстоящую им работу: «неделя на первый уровень сна, полгода на второй, и на третий»… «…Десять лет», тут же подсчитывает потрясённая Ариадна. В горах, находясь на третьем уровне, Кобб слышит музыку, предупреждающую о выбросе (на первом уровне Юсуф включил песню только что, но здесь Имс заметил её «минут двадцать назад»), и быстро считает вслух: у Юсуфа на первом уровне — десять секунд до падения с моста, значит, у Артура на втором — три минуты, а у них, находящихся на третьем, не больше часа…Устройство PASIV (Portable Automated Somnacin IntraVenuous Device, буквально — портативное автоматическое устройство внутривенного ввода сомнацина) — инфузионный насос военного образца, изначально разработанный как часть системы обучения солдат во сне. В соответствии с руководством пользователя, применяется исключительно для внутривенного введения вещества сомнацин — препарата, делающего возможным погружение в чужой сон. Введение препарата осуществляется через подкожную иглу, установленную в периферическую вену на предплечье. Устройство работает автономно, полностью помещается в чемодане и может быть использовано для введения в сон нескольких пользователей одновременно. Само устройство в фильме не имеет названия, и принцип его работы не объясняется; информация об устройстве исходит от вирусного сайта pasivdevice.org, созданного кинокомпанией Warner Bros. в рамках рекламы фильма. Исходя из сюжета фильма понятно, что для ввода на первый уровень сна используется комбинация пероральной формы препарата, разработанного Юсуфом, и непрерывная поддерживающая инфузия сомнацина. Для одноуровневых обучающих снов достаточно использования одного сомнацина. 
![[4k] Начало](https://thumbs.dfs.ivi.ru/storage31/contents/b/4/9e93b0891c8c6657a87b23c8b4fc73.jpg/858x483/?q=85)
Отзывы