Рецензия на сериал Большой дом от Сергей Ю.

Иногда наказание от преступления отделяют долгие годы. Но память о военном лихолетье очень крепка. Смотрите историко-детективный сериал режиссера Егора Кончаловского «Большой дом», в котором главные роли исполнили актеры Борис Хвошнянский, Артур Ваха и Виталий Кищенко. Зачастую эмоциональная окраска того или иного выражения или слова меняется при перезапуске культурного кода эпохи. Какие чувства у вас возникают, когда вы слышите слова «чекист» или КГБ, что за ассоциации они у вас вызывают: «Кровавая гэбня» или «Холодная голова, горячее сердце и чистые руки»? Поколения, воспитанные на произведениях Василия Ардаматского, Германа Матвеева и их экранизациях, склоняются к пылко-прохладно вымытой триаде. А вот люди, ушибленные историей Александра Исаевича про Ивана Денисовича, до сих пор считают, что кровавого кобеля не отмоешь добела. Сегодня, похоже, пришла пора прийти к этическому компромиссу. Да, история политического сыска советской России пестрит эксцессами, в том числе и самого кровавого свойства, но ведь настоящие шпионы с диверсантами и предателями Родины тоже случались (и дела такие раскрывались) неоднократно. Режиссер Егор Кончаловский, похоже, такой компромисс организует в рамках одной творческой династии, ведь его отец в отличие от дядюшки с дедушкой был склонен погружаться в диссидентский контекст. Теперь маятник качнулся в другую сторону. В годы войны Александр Строганов по прозвищу Граф (персонажа образца 1965 года играет Артур Ваха) был замечен в составе диверсионно-разведывательного карательного отряда ГФБ-520, созданного из коллаборационистов стараниями офицеров Абвера. Избежав законного возмездия, этот оборотень проявляет себя и после войны, занимаясь подготовкой все новых антисоветских акций. На протяжении долгих лет поединок с предателем ведет офицер КГБ (до этого – НКВД и МГБ) Михаил Широков (Борис Хвошнянский). Развязка наступает в 1965 году. Сериал оставляет двойственное впечатление, а потому не сможет понравиться всей зрительской аудитории без исключения. Действию явно не хватает динамизма, любителей беспросветного экшена будут раздражать слишком длинные на их взгляд диалоги, аргументы персонажей, ведущих многочисленные вербальные дуэли, покажутся им нудными. Я думаю, такие люди с легкостью утешатся, обнаружив на сетевых просторах очередную бодренькую однодневку, герои которой сначала стреляют, а потом пытаются подумать, но, спохватившись, что нечем, снова берутся за огнестрел. Создатели «Большого дома», как и подобает инициаторам серьезного проекта, большое внимание уделили мелочам, которые как раз и создают тот самый аромат эпохи, делающий исторический сериал убедительным в глазах публики. Кадр, как правило, пустым не выглядит. Реквизиторы добросовестно заполняют экранное пространство аутентичными аксессуарами и деталями. С интерьерами попроще, будь это кабинет чекистского начальника, квартира обывателя, больничный коридор. С улицами сложнее, но тут выручает автотранспорт не столь уж далекой эпохи (это когда действие разворачивается в 60-е, сцены, происходящие в блокадном Ленинграде, иллюстрируются хроникальными кадрами). Для антуража декораторы ставят на тротуаре красные флаги, словно события происходят не перед Новым годом, а накануне Первомая или очередной годовщины Великого Октября. Над диалогами тоже поработали. Все нужное проговаривается так, чтобы зритель не терял нить повествования. Но при этом речь героев отдает казенщиной правоохранительных протоколов, пестрит штампами официальных речей на комсомольских собраниях. Такой вот колорит эпохи развитого социализма ненароком образовался. Обращая столь пристальное внимание на мелочи, авторы сериала все же умудрились опростоволоситься по-крупному. Предпослать саге о подвигах передового отряда ордена меченосцев самой атеистической революции в мировой истории эпиграф из Иоанна Златоуста, где речь идет о ратоборстве с демонами при поддержке такого союзника, как Благодатный Дух – это очень… смело. Обитатели реального Большого дома и за меньшие художественные шалости могли к стенке поставить. Вспомните хотя бы печальную судьбу Николая Гумилева. Изгибы детективного сюжета воображения не потрясают, что в целом соответствует специфике жанра, разработанного все теми же Ардаматским, Матвеевым и Рыбаковым, который еще не согрешил «Детьми Арбата», а мирно вписывался в контекст официозной литературы времен написания «Кортика» и «Бронзовой птицы». Шпионы-диверсанты-изменники – хитрюги, каких поискать. Они мастерски пользуются приемами из замшелого арсенала Шерлока Холмса: гримируются бородой и усами, проскальзывая незамеченными мимо зорких, но слегка простодушных чекистов. Те, конечно, еще не смотрели эпопею про коллегу Штирлица, а ведь за окнами надо следить, вдруг там исчез горшок с цветами или хозяева внезапно шторы снимать начали. Для подростков 60-х годов, которым были адресованы произведения вышеупомянутых классиков советского шпионского романа, такие пертурбации чересчур наивными не казались. Как оно сейчас? Может, заработает ностальгия хотя бы части зрительской аудитории, и эти люди смахнут набежавшую слезу, извиняя команду Егора Кончаловского за отсутствие изобретательности при разработке сюжетных ходов. Вообще, ностальгические аллюзии – штука коварная. Иногда они вызывают смех при просмотре вроде бы драматических по задумке авторов эпизодов. Зимний лес под блокированным немцами Ленинградом. Только что завершились кровавые разборки между партизанами и карателями. Девушка Зина, единственная, кто смогла выжить в этой бойне. Она прячется за стволом дерева, заметив парочку мародеров, которые снимают часы с мертвых тел ее соратников. В какой-то момент девица решает, что настало время для скрытного перемещения с места событий. Она встает в полный рост и выходит из-за ствола скрывавшего ее дерева. И первым же шагом, утопая в глубоком снегу, наступает на сучок, который издает сочный хруст, так, словно дело происходит во время засушливого бабьего лета в сосновом бору. Тут же на память приходят слова ехидного Марка Твена, обличающего литературные грехи Фенимора Купера: его герои склонны к тому, чтобы в самый напряженный момент наступить на сучок, хруст которого поднимет на ноги все пять ирокезских племен в радиусе многих миль от места событий. А потому главного героя Купера надо переименовать: не Кожаный Чулок, а Хрустнувший Сучок. Пикантность ситуации усиливается тем, что фамилия хрустящей сучками партизанки – Кожина! Помните, что говорил персонаж Аркадия Райкина, вливая в пижамные штаны оппонента тепленькую водичку из чайника? Вспомни детство! Очень правильное напутствие зрелой публике, решившей посмотреть «Большой дом» Егора Кончаловского.