Рецензия на фильм Сказки Гофмана от Kickingrussian

Комедийная драма "Сказки Гофмана" режиссера и сценариста Тины Баркалая, вышедшая в прокат в 2024 году, онлайн смотрит на жизненные метаморфозы скромной библиотекарши, которая по воле судьбы оказалась в волшебном мире кино, съемок и рекламы, и дает трогательный рецепт превращения в принцессу, с трудом готовую выйти из тени собственной неуверенности и не умеющую говорить "нет". Желание постановщицы искать вдохновение в постмагическом реализме, безопасно отодвигая развитие нарратива на пару десятков лет назад, претендует на универсальность истории для 35-летней жительницы Москвы Надежды Страховой (Екатерина Вилкова, "У людей так бывает", "1993") и становится высказыванием об особом типе абьюзивных отношений, когда и не бьет и в то же самое время не любит. Поскольку Баркалая исследует роковые случайности в жизни героини Вилковой и ее мужа Виталия (Максим Стоянов, сериал "Мерзлая земля", "Фрау"), страдающего от загадочной криптоамнезией, то концепт о Золушке из районной библиотеке представляет оригинальный взгляд на женщину, которая перестает быть жертвой собственных комплексов и обстоятельств. В авторской трактовке сомневающийся в себе усталый режиссер Гарик (Евгений Цыганов, сериал "Цербер", "Мастер и Маргарита"), который случайно обращает внимание на киногеничные руки Надежды в театральном гардеробе, играет и роль феи-крестной, и социального лифта, возносящего главную героиню к другому миру, и иногда даже сказочного принца. Волшебство жесткой по сути премьеры Баркалая максимально смягчает и нейтрализует, выводя сюжет на околосказочную территорию в относительно безопасное по-своему ностальгическое время еще до прихода социальных сетей, и тем самым ставит большой вопрос относительно интеллигентности как таковой. В персонаже Вилковой ее интеллигентность по большей части представляется постановщицей продуктом окружающих ее людей, которая становится ответом и на выкрутасы псевдоинфантильного Виталика, и на двуличие директора библиотеки (Наталья Павленкова, "Конференция", "Зоология"), и на сложность в установке границ с помощницей по хозяйству Надирой (Наргис Абдуллаева, "Продукты 24"). В тесном мире протагонистки, где подул ветер личных и финансовых перемен, Баркалая последовательно выстраивает бурю в стакане воды, потому что в силу материнского воспитания готовая любить всех доверчивая Надежда не понимает ничего о любви и не может ни до кого достучаться по-настоящему. Странность и старомодность центрального персонажа намекают при помощи закадрового текста, который читает Алексей Гуськов (сериал "Золотое дно", "Французский мастер"), появляющийся позднее в ключевой кульминационной сцене, на фантастическую перемену, где удивительные по своей выразительности руки все-таки найдут настоящий контакт. Поэтому "Сказки Гофмана" при помощи главной героини борются изо всех сил с меланхолией повседневности, учатся различать в жизни неприятное и ложное и бесконечно верят в появление крыльев порхающей надежды, пусть и в виде проекционной тени на экране. Точка опоры "Сказок Гофмана" находится у Баркалая в поиске главной героиней путей к настоящей, а не сказочной, жизни и уверенности в себе, которую Надежда обретает благодаря своим фантастическим рукам, делающим ее ближе к реальному миру и помогающим на протяжении ленты нарезать несколько кругов в отношениях с Виталиком. Очевидная нестыковка протагонистки с мужем в настоящем прослеживается у постановщицы не только на житейском или психологическом уровнях, но даже и на уровне физиологии, делая комментарий относительно возможности и способности любить. Баркалая в гротескной игре Максима Стоянова находит компоненты для одноклеточного квартирного существа с простейшими потребностями и сращивает его электронным питомцем, тамагочи, недвусмысленно оставляя ему шанс очеловечивания и выставляя тем самым для зрителей планку любви максимально заниженного мужчины. Романтическая линия выстраивается режиссером удивительно парадоксально и местами даже не уступает самому Гофману. Прекрасный принц, воплощаемый Гариком, всегда готов выслушать помочь, он остается в ответе за ту, которую приручил, тем не менее, не готов расстаться с собственной свободой художника, понимающего, что такая муза, как героиня Вилковой, вряд ли будет поощрять его вдохновение. Превосходная отстраненность Евгения Цыганова точно попадает в драму Баркалая, опирающейся на фильмы Вуди Аллена и "Амели" Жана-Пьера Жёне, чтобы придать экранной истории окончательную универсальность и дать ей зависнуть в имитирующем такое недавнее время немного расфокусированном визуале оператора Константина Эсадзе ("Дышите свободно"). Поскольку постановщица находит в большинстве сцен свою поэтику для все больше социализирующейся Надежды, которая интуитивно ищет того самого библиотечного должника с томиком сказок Гофмана, то экранная арка главной героини выстраивается по принципу поисков новой гармонии с самой собой и нового места в жизни, где есть радость и счастье от выходов на сцену. Из-за тонкого и чувствительного нарратива зрелая работа Баркалая, где аккумулируется весь ее предыдущий опыт работы в мире рекламы и музыкальных клипов, с трудом протискивается под клише полнометражного дебюта и имеет все шансы стать одним из фильмов в новейшем российском тренде, где сказочность самых новых проектов становится сродни эскапизму в безопасное безвременье, где без труда и без ностальгии состоялись подмигивания уже ушедшей эпохе. Несмотря на серьезность тем о личных границах и абьюзивных отношениях, проект подкупает особой теплотой и ламповостью, делая при помощи удивительного классического саундтрека и песен группы "Колибри" ретушированный реверанс времени, когда невозможное точно могло стать возможным. Поэтому для фильма "Сказки Гофмана" свойственны особая, почти альмодоваровская, интонация о круговороте счастья и несчастья в большом городе и мягкое акцентирование на эмансипацию героини Екатерины Вилковой, которая так полюбила творческий процесс, что оказалась в итоге его счастливой и самодостаточной заложницей без всяких сожалений.