Рецензия на сериал Замёрзшие от Евгений Нефёдов

Творчество Адильхана Ержанова неплохо знакомо всем, кто интересуется авторским кинематографом. Свидетельством его официального признания можно считать присвоение статуса члена Европейской киноакадемии, но и участие в ряде престижных кинофестивалей (от Московского до Венецианского) куда как красноречиво. Вместе с тем этот казахский режиссёр-сценарист не чужд интересу к популярным жанрам. Тем, кому запомнился стильный (решённый в эстетике неонуара) «Чёрный, чёрный человек» /2019/, обошедшийся всего в $40 тыс. долларов, притом что являлся копродукцией с Францией, было особенно любопытно, как мастер проявит себя, получив солидный производственный бюджет и, кстати, впервые попробовав силы в формате сериала. Обращение к северной натуре (правда, по преимуществу к урбанистической, пусть частично действие разворачивается в окрестном лесу, на трассе, на покрытом льдом водоёме) в данном случае принципиально хотя бы по той причине, что несёт стержневую драматургическую нагрузку – вплоть до того, что нашло отражение в названии. Не исключено, что имело место влияние скандинавской кино- и телевизионной продукции (1), однако заснеженные пейзажи привлекали внимание художников из разных стран; допустим, у англичанина Кристофера Нолана не возникло проблем, чтобы снять с американскими кинозвёздами римейк норвежского триллера «Бессонница» /1997/, перенеся события из коммуны Тромсё на Аляску. Для России такой выбор сеттинга представляется тем более естественным, не говоря уже о том, что и в Казахстане климат суровый… Создателей есть за что похвалить – и даже много за что. Костомукша не выглядит не экране унылым, забытым Богом захолустьем. Для небольшого (в пределах тридцати тысяч человек) населённого пункта республиканского значения быт там обустроен на вполне современном уровне, а жители – не чувствуют себя отрезанными от благ и достижений цивилизации. Стараниями оператора Николая Богачёва (отметим и цветокоррекцию, проведённую в едином ключе), художника-постановщика, художника по костюмам на сеансе возникает ощущение, что это уютный европейский городок, в котором имело место чрезвычайное происшествие. Смущает другой аспект. Формально-то сценаристы Александр Матвеев и Макс Иванов делают всё грамотно, прибегая к одному из самых эффективных (и, заметим, очень модных в последнее время) драматургических приёмов – стараясь по максимуму решать эпизоды и выстраивать характеры на парадоксах. Но… именно что по максимуму, приближаясь к опасной черте – рискуя утратить чувство меры. Парадоксальные ситуации и поступки персонажей хороши, когда следом (сразу или спустя некоторое время) получают логичное объяснение, заставляя публику подивиться: вот ведь, мол, как на свете бывает! Авторы помнят о золотом правиле, стараясь задним числом осветить мотивацию тех или иных странностей, однако, когда таких странностей слишком много, немудрено что-то запамятовать. Кроме того, некоторые фрагменты могли выпасть (из редакторских соображений) на монтаже. Впрочем, в наименьшей степени претензии такого рода хочется адресовать главному герою, сознательно сотканному из противоречий: отстаивающему закон и порядок – не всегда легальными методами, борющемуся за торжество добра, но иногда творящему откровенное зло. Артём Быстров, как ни печально, не достигает в игре такой психологической глубины (и как раз парадоксальности!), как у Юрия Быкова в «Дураке» /2014/, но по крайней мере добивается того, чтобы мы поверили: он действительно способен учинить всякое-разное, в том числе эпатажное и несуразное. Например, по мелочи – принимается рассказывать Артёму, почему нельзя убрать патрули с шоссе, чтобы устроить полномасштабный рейд в лесу, тут же рисуя схему на стеклянной двери – собственной (текущей из расквашенного носа) кровью. Хватает и серьёзных проступков: оперуполномоченный втихую извлекает из хранилища улик пистолет, чтобы безнаказанно угрожать подозреваемому, оглушает и держит в заложниках сослуживца, повязанного «грязным» дельцем, сбегает из камеры предварительного заключения (и сталкивается лицом к лицу с начальником, Кокшаровым, удивляющимся, но тревогу не поднимающим) и т.д. У коллег ведущего актёра нечто подобное вырисовывается не так убедительно. В какой-то момент это кажется перебором, однако любопытство, чем завершится история с поимкой маньяка, с лёгкой руки тамошнего блогера прозванного «Морозильником» (его личность раскрывается зрителю сравнительно рано), всё же заставляет досмотреть сериал до конца. Не могу не отметить, что заключительные серии удались заметно лучше первых. К сожалению (для кого-то – к счастью), Адильхан Ержанов не уделяет повышенного внимания социальной подоплёке, словно вознамерившись отдать дань чистому саспенсу. Неслучайно же кафе, где любят собираться костомукшане, называется «Птицы», а стены заведения общепита украшают огромные постеры фильмов Альфреда Хичкока. Вот и в целом, несмотря на изощрённо закрученную интригу, сюжет сводится к давно знакомой, неоднократно апробированной формуле, ярче всего нашедшей выражение, пожалуй, в давнем (к слову, планируемом к возрождению) голливудском слэшере с исчерпывающе точным заголовком «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» /1997/. Если заменить лето на зиму и поместить исходное событие не годом, а девятью годами ранее, получится то, что надо! Никому и в голову не придёт подозревать сироту, ухаживающего за сестрой-инвалидом. Приглашение на роль Мити Владимира Канухина, устойчиво ассоциирующегося с персоной пресловутого «миллионера из Балашихи», позволило придать образу занятные нюансы, раскрывающиеся во всей своей красе под занавес. Авторы даже придумали убийце-психопату фирменный атрибут (навроде кухонного ножа у Майкла Майерса или крюгеровской перчатки с лезвиями) – шприц, которым тот ловко вкалывает жертвам нейролептики. При желании в произведении несложно обнаружить неординарную метафору: замёрзшие – не только те, чьи тела попадают на вскрытие к местному патологоанатому, пытающему согнать лишний вес прямо на рабочем месте. Косвенно речь идёт о «замёрзших» чувствах, поскольку, допустим, Женя борется за уважение подростка-пасынка Артёма с его отцом – врачом Сергеем, обещавшим, что с ошибками прошлого покончено. И, что не менее важно, имеются в виду «скелеты в шкафу», тоже оледеневшие в силу особенностей северного климата – извлекаемые из-под толщи снега. Этимологически фамилия Рудин восходит к слову «руда», первоначально имевшему на Руси значения «грязь», «сажа», «кровь», однако блюститель закона действительно делает всё от него зависящее, дабы загладить давнишнюю вину, стать лучше, внутренне очиститься. Осознание того, что месть – не выход, уже воспринимается серьёзным шагом вперёд… Немного досадно, что этот, философский пласт проработан Адильханом Ержановым не так глубоко, как хотелось бы. Режиссёр (подобно, с позволения сказать, гробокопателю, вынужденному рыть могилу в промёрзшей земле) будто столкнулся с сопротивлением драматургического материала, не рискнув отступаться от жанровых канонов – сделав выбор в пользу внешней занимательности. Посмотрим, каким окажется его следующий проект. _______ 1 – От теперь уже классической «Девушки с татуировкой дракона» /2009/ до, например, «Грязного снега» /2019/.