Рецензия на фильм Под покровом ночи от Nattie-K Kosareva

Кто-то снимает фильмы, потому что это его призвание или работа, а Том Форд снимает фильмы, когда других вариантов у него уже не остаётся. И если верно, что любое искусство — это автопортрет художника, то для Форда это верно вдвойне. Отличаясь в интервью редкостной, порой граничащей с эпатажем, откровенностью, где цинизм и отсутствие эвфемизмов применительно ко многим вещам, о которых не говорят в приличном обществе, уже практически превратились в фирменный стиль, Форд, тем не менее, остается всегда предельно искренним в том, что касается его творчества. Поэтому, сняв восемь лет назад свой первый фильм, режиссер вложил в него весь пережитый страх потери, чувство безысходности и щемящей грусти, столько нежности и теплоты, что поразил многих, если даже те, кто хорошо его знал, удивились, что у него есть сердце. Оказалось, что да, все-таки есть. Теперь же, разобравшись, наконец, с собственным сердцем, Форд решил перейти на не менее болезненную для себя, но и не столь интимную как любовь, тему творчества, тем самым являя ошеломительную разницу в способе их отображения на экране. Взяв на этот раз за основу роман Остина Райта «Тони и Сьюзен», жанр которого можно определить как психологический триллер, Форд все свое внимание переносит с далекого конфликта отношений когда-то женатых людей на то, пересекается ли в конечном счете жизнь и творчество, и есть ли между ними какая-то серая пограничная зона или же это только иллюзия, разрушающая реальность. «Ночные животные» (оставим российское прокатное название на совести его авторов) достаточно прямолинейно и недвусмысленно дают понять, что творчество — процесс такой же необратимый, как смерть, и сотворив что-то, вы это делаете не для того, чтобы увековечить сам процесс, или же потрафить собственному тщеславию (хотя и это тоже, наверное), но прежде всего, чтобы отпустить то, что мучало вас. Поэтому повернуть тут вспять ничего невозможно. Однако, если же страх, что ничего не получится, а значит, даже не стоит и пытаться, пересилит, можно быть уверенным в том, что пустота нереализованности разъест все изнутри как ржавчина, хотя фасад будет по-прежнему великолепен и утончен. Неизвестно, насколько лукавит Форд, говоря, что в образе арт-дилера Сьюзен он изобразил самого себя, скорее всего, это опять попытка прикрыться чужим образом от публики, но разница очевидна хотя бы потому, что в отличие от абсолютно неприкаянной Сьюзен, Форд реализовал все свои амбиции и творческие желания. Но в одном сравнении Форд прав — эстетствующая и дизайнерская ловушка, в которую он попадает, полностью порабощает его режиссерский замысел, и там, где за безупречностью интерьеров и костюмов должна была проглядывать бесцельность и стерильность жизни Сьюзен и искусственность окружающих ее людей, видится лишь бесконечная реклама люксового парфюма, которую так великолепно умеет делать бренд TF. Между тем, по другую сторону этой истории простирается опасная и бесхитростная как ночная техасская прерия, драма из романа Эдварда, бывшего мужа Сьюзен, в которой особое место отведено вопросу мести. Это слово REVENGE, кое-где даже разделенное на слоги для удобства и безвариативности восприятия, становится своеобразной меткой в фильме, причем месть не как дело всей жизни или принцип «зуб за зуб, жизнь за жизнь», а как способ уйти от ответственности и последнего разговора. Убить в романе, чтобы остаться непойманным в жизни. Сьюзен называла это качество Эдварда слабостью, он же считает его тем, чем оно есть на самом деле — трусостью. И выводя себя в качестве Тони Гастингса на страницах романа, он не льстит себе и не заигрывает с собственным эго. Честность как признание собственного поражения в битве с человеком, который в него не поверил когда-то. Поскольку техасцу Форду хорошо знакома и по-прежнему близка стилистика родных краев, он точно знает особенности не только местного ландшафта, но и местных нравов. Поэтому постоянно контрастирующая с основной «дизайнерской» линией повествования «экранизация» романа Эдварда выглядит более интригующей, естественной и интересной, в ней нет заигрываний с эстетством, зато есть прекрасные колоритные персонажи, хотя в них кое-где и мелькает если не гротеск, то легкий перебор с крайностями. Но в Техасе, как известно, любят все большое. Однако, оставляя писателю его творчество, а Сьюзен — ее ночные бдения и груз бессмысленного, но роскошного одиночества, Форд под многозначительное затихание бьющегося сердца так и не договаривает, ради чего же все-таки он затеял эту красивую и многослойную историю, если вопрос, в чем же суть мести, когда к моменту ее подачи к столу все уже перегорело и умерло, так и остается открытым.