Рецензия на фильм Море в огне от Александра Александрова

Вечно можно смотреть на три вещи: огонь, воду и то, как люди пытаются в них выжить. Этот навеки актуальный стержень всех боевиков и триллеров режиссёр-документалист <strong>Джанфранко Рози</strong>, как новый настройщик пианино, наделяет другим звучанием под названием <strong>«Море в огне»</strong>. Вместо набивших оскомину смельчаков, борющихся с инопланетянами, акулами, террористами, киллерами, ожившей мебелью и взбесившимися овощами, его картина демонстрирует невымышленных людей, в неподдельном отчаянии и под правдивой угрозой смерти бегущих и плывущих подальше от войн и нищеты. Людей, что застряли в своём настоящем в море на пути к перевалочному пункту, итальянскому острову Лампедуза близ Сицилии, меж двух огней – невозможной жизнью в прошлом в Африке и сомнительным будущим в Европе. <em>«Сначала я хотел снять 10-минутную короткометражку для показа на фестивале</em>, — откровенно рассказывал о своей картине Джанфранко Рози журналистам за кулисами Берлинале-2016 в феврале. — <em>Продюсер задумал показать другую сторону Лампедузы ленивой Европе, чьё понимание миграционного кризиса было тогда расплывчатым. Да и я сам не особо в этом разбирался. Для меня Лампедуза всегда была строчкой в новостях»</em>. Но впоследствии, как Флеминг изобрёл пенициллин, а Ньютон открыл закон всемирного тяготения, Рози <strong>случайно</strong> заболел, непредвиденно задержался на острове и закономерно познакомился с единственным доктором Лампедузы Пьетро Бартоло. Который, как узнал режиссёр, «присутствовал при каждой спасательной миссии (беженцев) за последние 30 лет» и который «лично решал, кого отправить в больницу, кого в лагерь, а кто уже мертв». <em>«Его слова глубоко тронули меня</em>, – признался Рози, – <em>и я понял, что столь сложную вселенную невозможно уместить в 10 минут»</em>. Увеличив в итоге задуманное время в 10 раз, Рози, кажется поначалу, не использует все доступные ему в полном метре возможности. Ни вам смоделированных избитых художественных нагнетаний в виде утопленников, плавающих под поверхностью воды в свете преломлённых лучей солнца или луны. Ни кадров материнских истерик над хладным трупом ребёнка. Ни подробной анатомии затоптанной в панике беременной женщины. Ни даже традиционных для документального кино многочисленных экспертов и политиков с их «важными» мнениями, закадрового голоса, озвучивающего безжалостные факты, опросов беженцев об их чувствах или обывателей об их позиции. Вместо этого режиссёр представляет зрителю <strong>сплошной бэкграунд глобальной проблемы миграции</strong> с бесконечным множеством контрастирующих крупных планов, отснятых им лично в течение года. Вот коренной лампедузец девятилетний Самуэле ищет подходящую ветку для будущей рогатки. Вот радиоведущий с благоговением подпевает оперетте, пока выключен микрофон. Вот пожилая домохозяйка Мария под финальные аккорды оперетты и новости об очередных погибших беженцах в исполнении того певчего журналиста готовит обед и думает, какую песню ей заказать для мужа. А вот в то же время корабль береговой охраны принимает очередной сигнал SOS умоляющим женским голосом: <em>«Помогите, мы тонем. Во имя Господа, помогите, тут женщины и много детей»</em>. На дежурную просьбу сообщить координаты снова слышится: <em>«Помогите, мы тонем…»</em>, – и равнодушное шипение прерванного сигнала. Чуть погодя ничего не знающий об этом мальчик Самуэле учит своего друга стрелять из рогатки и говорит, что только страсть способна заставить её работать правильно. Радиоведущий принимает заказ на песню от Марии. А а её сын отправляется рыбачить в море, в котором, как рассказывает доктор Бартоло, ежедневно в переполненных лодках взрослые и дети в муках умирают от обезвоживания или ожогов. И так по спирали, как бусины разных цветов, размеров, красоты и твёрдости, эти события нанизываются на ядовитый стержень под названием действительность, чтобы в итоге стать <strong>ожерельем из черепов</strong> на шее одичавшего общества. На Берлинском кинофестивале-2016 жюри во главе с Мерил Стрип отметили «Море в огне» Джанфранко Рози высшей наградой – Золотым медведем, сказав, что эта картина имеет большое значение в современных реалиях. Однако всем известный принцип «что для премированных экспертов и эстетов хорошо, то для массы смерть» вызывает оправданные опасения. Ждать ли катарсиса «приземлённому» зрителю? Ради достойного ответа всем СМИ, что выборочностью информации сеют злостные клише о беженцах, этот час сорок, пожалуй, стоит потерпеть, как терпишь лечебный укол, зная, что после него тебе непременно станет лучше. Только лекарь Рози восстанавливает <strong>надломленную объективность</strong> на расстоянии. Его фильм не развлекает динамикой, разгромными разоблачениями, тяжеловесными заявлениями или однозначными выводами. Режиссёр не брызжет слюной, чтобы доказать правильность выбранной им точки зрения, он всего лишь стоит в стороне с камерой и предлагает каждому встать рядом с ним и молча понаблюдать за происходящим, подумать, может, даже покурить. И определить, к какому виду людей относитесь лично Вы: неосведомлённому Самуэле, беззаботно прогуливающемуся по причалу; сердобольной Марии в антураже кухонного гарнитура; радиоведущему, для которого все эти несчастные судьбы лишь цифры в сводках новостей; или перегруженному работой доктору, что пытается помочь несчастным по мере своих возможностей, но не справляется физически. И решить, к кому бы Вы хотели относиться. А пока Вы думаете, <strong>сейчас, как вчера, или 20 лет назад</strong>, из воспалённых глаз обессиленных беженцев катятся кровавые слезы. Люди в защитных костюмах подсчитывают мешки с телами, что, в отличие от актёров или каскадёров, уже не встанут после команды «cтоп мотор». Самуэле лечит ленивый глаз. Мария у себя на кухне в память о погибших шепчет: «Бедные души». Доктор со студентами изучает наиболее сложные случаи на примере трупов беженцев. А радиоведущий ставит по заказу Марии песню для её мужа «Море в огне». P.S. <em>«Времени не под силу это изменить. Каждый существующий человек должен помочь им»</em>. Доктор Пьетро Бартоло.