Рецензия на фильм Приходит дракон от Анна Кравченко

Как делается современное элитное кино? Находите классного оператора, отличного звукорежиссера, подыскиваете стильный саундтрек, пару-тройку не особо известных актеров, чьего мастерства хватает на то, чтобы с глубокомысленным видом произносить заумные фразы. В качестве сценария можете взять поэму Эдгара По, рукопись, которую наколотили на шести клавиатурах шесть шимпанзе, либретто оперы «Аида». Без разницы. Вроде бы все… Ах, да, нужно, чтобы вы были родом из Сомали, Лаоса, Вануату, Киргизии, наконец. Европейцев в элитный режиссерский клуб сейчас не принимают. И без них от ларс-фон-триеров на фестивалях не протолкнуться. Мани Хагиги родом из Ирана. Поэтому он, выполнив все вышеперечисленные условия, вызывает бурный восторг у киноэстетов и торит себе дорогу на самые престижные кинофестивали. Сюжет фильма «Приходит дракон» незамысловат. В 1965 году на остров Кешм, что в Ормуздском проливе, для расследования смерти политического ссыльного, прибывает Бабак Хафизи, то ли агент тайной полиции, то ли внедренный в ряды охранки подпольщик (отличить эти амплуа трудно не только в фильмах, но и в реальной жизни). На острове присутствуют: кладбище с дурной репутацией; остов старинного парусника, каким-то образом очутившийся посреди пустынного пейзажа; местное население, исполняющее экзотические обряды под стильную этно-музыку; верблюд с длинными ресницами; нечто, таящееся в недрах погоста и вызывающее 6-балльные землетрясения при попытке использовать кладбище по прямому назначению. Бабак с примкнувшими к нему товарищами вроде бы исследует таинственное явление. Однако, все еще больше запутывается. А тут еще тайная полиция палки в колеса вставляет, репрессии чинит. Разобраться во всей этой чертовщине пытаются даже спустя 50 лет. Несмотря на то, что фильм заявлен в качестве модного сегодня мокьюментари (псевдодокументалистика), трясущиеся кадры якобы любительской съемки не будут оскорблять ваших эстетических чувств. Все каноны элитного кино здесь соблюдены четко: фильм в фильме, роковая красотка, таинственные письмена, замечательный хичкоковский саспенс, исчезновения и появления персонажей, кровища по Тарантино, открытый конец по Линчу. И абсолютно наплевательское отношение к обычному зрителю, который чужд эстетских изысков и жаждет сюжетной ясности и, хотя бы элементарной, логики. Высоколобые критики, конечно, найдут в картине кучу метафор и груду аллюзий. Мне тоже не слабо. Кто такой тот самый дракон? Тот, который сопит и ворочается в недрах, но которого нам, разумеется, никто демонстрировать не собирается (не фэнтези, все-таки)? Могу предложить два варианта. Сопящий дракон и крадущийся ему в пару верблюд – символы духовных метаний прогрессивного иранского общества, стенающего под потной пятой шахской диктатуры. Второй вариант: это реинкарнация древнеегипетского демонического змея Апопа, прибывшего сеять смерть и хаос на многострадальную иранскую землю. Не нравится? О вкусах не спорят. Вы, наверное, обожаете Брамса, а я – Глюка. И с маленькой буквы тоже. Респект режиссеру и всей съемочной группе за полученное удовольствие. Глюки, которые они нам представили, весьма качественные, вкусные, с великолепной картинкой и потрясающим звуком. А смысл? Да кому он нужен.