Рецензия на фильм Неаполитанские истории от Сергей Ю.

Можно ли дважды войти в одну реку? Наверное, можно. Если только рекой образно назвать могучее течение в киноискусстве по имени «Итальянский неореализм», а зайти туда решится режиссер (он же сценарист и оператор) Антонио Капуано. Его фильм «Неаполитанские истории» – прямой наследник шедевров Витторио де Сика, Лукино Висконти и Джузеппе де Сантиса. Неаполь. Квартал Баньоли. Постиндустриальная эпоха. По руинам огромного металлургического комбината крепкий паренек Марко прогуливает в инвалидном кресле ветерана Антонио (Антонио Касагранде). Тот вспоминает о славных пролетарских трудовых буднях, жалеет о том, что руины конвертора не станут новым Колизеем, памятником рабам нового времени. Рядом нарезает круги непутевый сынок Альберто Джиджино (Луиджи Аттриче). Он прощается со своими спутниками и пускается в путь, который пролегает вдоль трассы, с одной стороны которой виднеется чудесная панорама Неаполитанского залива, а с другой – покрытые мусором спальные кварталы и все те же полуразрушенные памятники промышленного капитализма. Джиджино промышляет тем, что вскрывает припаркованные вдоль дороги машины и изымает приглянувшиеся ему вещицы, оставленные в салоне беспечными хозяевами. Еще один приработок современного похитителя без велосипеда – выступления в кафе перед посетителями с декламацией октопусиады, абсурдистских стихотворений про осьминога, который на Пасху решил принять ванну. Впрочем, Джиджино может прокормиться и более традиционными способами: он способен войти по колено в море и голыми руками поймать увесистого осьминога уже in corpore. У Антонио не менее увлекательный способ приработка к пенсии: он выступает в качестве хранителя народной памяти неаполитанцев о добром футбольном божестве, семь лет творившем чудеса на местном стадионе. Антонио по заказу своих клиентов способен воспроизвести в лицах любой день пребывания Диего Марадоны под сенью кокаиновых струй, которыми форварда бесперебойно снабжали его покровители из каморры. А последний главный герой кинотриптиха Капуано – Марко (Марко Греко) – служит курьером в минимаркете, дружит с Антонио и мечтает когда-нибудь примерить футболку под номером 10, которая хранится в шкафу его старшего товарища. История трех персонажей аккуратно свита сюжетной лентой Мебиуса. Периодически эти линии то сходятся, то расходятся в разные стороны. В нужные моменты, словно кукушки из часов, в кадре появляются женщины: домработница-украинка Алена, юная балерина Сара, корпулентная клиентка Марко, трудолюбивая проститутка, ублажающая на обочине дороги Джиджино. Дамы эффектно содействуют развитию сюжета, подчеркивая грубый эротизм народной неаполитанской жизни: их по ходу действия страстно целуют, с вожделением разглядывают, темпераментно тискают, орально употребляют, нежно прикрывают от дождя зонтиком во время исполнения балетного номера. Все это происходит на фоне покрытых мусором улиц, живописных заводских руин, еще более живописных пейзажей. Камера не останавливается ни на миг, нас переносят с улицы в квартиры, глазами персонажей мы видим церковное шествие с хоругвями и статуями святых, мы на минутку заскакиваем в пиццерию, залетаем в биллиардную. Главные и второстепенные персонажи постоянно говорят руками (так это умеют делать только итальянцы), они шутят, ругаются, исполняют оперные арии, оперативно организуют рэп-баттл. Временами зрелище просто завораживает своей органичностью и кажущейся простотой. Но простота эта именно что кажущаяся. Перед нами сложнейший продукт посмтодернистского кинотворчества. Капуано скрупулезно актуализирует все ключевые принципы неореализма. Он повествует о маленьких людях. Его персонажи ни коим образом не претендуют на героизм, они не рвутся спасать человечество. Они ленивы, поверхностны, грубоваты, похотливы. Но эти люди настолько жизнелюбивы, так завораживают своим оптимизмом, что ими начинаешь любоваться. Неореалисты, как известно, приравнивали искусство к внехудожественной реальности. Автор «Неаполитанских историй» старательно перемежает художественные кадры с документальными съемками. Иногда такие склейки выглядят несколько нарочито, но креативный подход всегда заслуживает уважения. Больше всего меня насторожили попытки оператора создать иллюзию картинки «от первого лица». Джиджино бежит по дороге, камера фиксирует сегмент пространства, который должен видеть бегущий человек. Изображение в кадре начинает трястись. Что самое забавное: трясется не только дорога под ногами бегуна, но и виднеющийся вдалеке Неаполитанский залив, что нарушает все мыслимые законы оптики (сравните: звезды кажутся неподвижными в отличие от расположенных в относительной близости от нас планет). К счастью, оператор, слегка позабавившись и доведя зрителей с деликатным вестибулярным аппаратом до головокружения, отказывается от подобных изысков в дальнейшем. И, наконец, родовую принадлежность картины выражает ее идеология. Неореалисты придерживались левых взглядов, и «Неаполитанские истории» – фильм остросоциальный. На дворе кризис, люди мечутся в поисках работы, сквоттеры захватывают муниципальные здания, улицы забиты мусором, изголодавшиеся мигранты промышляют мелкими кражами. В конце фильма мы вообще видим что-то немыслимое на современном экране: демонстрацию под красными флагами. Правда, левые сегодня чуток не те, что 60 лет назад. Недаром Сара объясняет политически безграмотному Марко, что серп и молот сегодня – символ не коммунистов, но интернационалистов. А интернационализм в современной Европе – это терпимость к мигрантам. От политкорректного занудства авторы фильма спасаются при помощи фирменного итальянского юмора, окрашенного грубоватым эротизмом (о чем я уже говорил). Смачно изложенная история о том, как скуповатый итальянский пенсионер разводит на платный секс украинскую домработницу – вот пример истинного интернационализма, помноженного на безвиз для граждан одной хорошо нам знакомой страны.