Рецензия на фильм Карательница от Kickingrussian

Дебютная полнометражная работа "Карательница" режиссера и сценариста Сары Даггар-Никсон, в которой рассказывается о женщине, выжившей в акте домашнего насилия и начавшей позже оказывать помощь другим таким же жертвам, была представлена в марте 2018 года на фестивале независимого кино "На юг через юго-запад". Постановщица сознательно вводит в проект не только многочисленные сцены, где очень натуралистично, практически в режиме мокьюментари показано, как отработанными движениями, при помощи кулаков и не оставляя лишних следов главная героиня Сэди (Оливия Уайлд, "Дело Ричарда Джуэлла", "Сама жизнь") расправляется раз за разом с типами, которые создают угрозы для своих семей и действиям которых нет никаких оправданий. Насыщая проект динамикой триллера и акцентируя внимание зрителей на драме, которая является чем-то обыденным для некоторых американских семей, Даггар-Никсон постепенно приводит зрителей при помощи нелинейного рассказа экранной истории к моменту исполнения желаний протагонистки, к моменту, когда крошащие все женские кулаки мести добираются также и до бывшего мужа, лютого насильника. Строгость изложения и отсутствие элементов развлекательности, роднящих ленту со сходной по концепту классикой жанра наподобие "Жажды смерти" Майкла Уиннера, делают фильм в большей степени социальным высказыванием, чем это можно представить себе на первый взгляд. Кроме того, проект Даггар-Никсон в индивидуальной манере, сочетающей в себе аскетизм изображения и немногословность, еще раз рассказывает для своих зрителей важную на данный момент истину о том, что женщины и дети не являются полной собственностью мужчин, наделенных властью, одержимых патриархальными традициями или религиозным фанатизмом. В такой ленте остается слишком мало места для сомнений в правильности действий женщины, взявшей закон в свои руки и ставшей этим самым законом для таких же, как и она, готовой практически без эмоций ставить на место и спасать от домашних тиранов. Поэтому портрет, который представляет "Карательница", оказывается далек от бытового фундаментализма и обладает прекрасно выверенной долей моральной точности, когда спасение разрушенных личностей не воспринимается робингудовскими подвигами, а тяготеет к суровой психологической драме призрачной тени, неожиданно появляющейся там, где она способна радикально изменить горестную рутину жизни неспособных постоять за себя. Начало "Карательницы" не стремится раскрывать всю натянутую подобно струне интригу характера Оливии Уайлд, ее по-спартански сконцентрированная жизнь проходит в номерах дешевых мотелей, стены которых видели слишком многое. Тело Сэди покрывают множественные шрамы, ее номер телефона передают друг другу те, кто состоит в группах поддержки жертв бытового насилия. Эта женщина, постоянно меняющая свой облик, использует в качестве пароля фразу "я смотрю в окно, а фуры не останавливаются" и без всякого промедления выезжает к тем, кто нуждается в ее помощи. Когда терроризирующий свою семью отец семейства появляется в гостиной, то он чаще всего шокирован присутствием героини Уайлд, которая ледяным голосом рассказывает о тех действиях, которые он должен совершить, чтобы больше никогда не появляться на пороге этого дома. Хладнокровие Сэди полностью перекрывается тогда, когда она остается в полном одиночестве в очередном мотеле, дает выход эмоциям и пытается справиться с последствиями посттравматического синдрома. Муж Оливии (Морган Спектор, сериал "Мгла", "Право на измену") регулярно избивал ее и калечил во время походов, когда они всей семьей отправлялись на природу, в самые дикие места. Персонаж Спектора трактует насилие, контроль и полное подчинение как особую форму своей любви к жене и ребенку. И это по-настоящему ужасает. Во время одного из таких любовных припадков Оливия потеряла их общего общего ребенка, эта трагедия привела ее в группу поддержки, а муж ударился в это же время в бега от правосудия. Даггар-Никсон показывает, что многие из тех, кто сидит в кругу группы не скрывают слезы и стараются молчать, опасаясь за жизнь детей и понимая, что в одночасье могут оказаться после развода на улице без средств к существованию. Далеко не случайно постановщица иллюстрирует проект в первой трети эпизодом, где Сэди, пришедшая вершить самодеятельное правосудие, берет у оторопевшего и истекающего кровью респектабельного папика расписку о том, что он отказывается от прав на дом, прощается со своей престижной работой и переводит три четверти средств на счет жены. Благодаря сеансам групповой терапии становится окончательно ясно, чем занимается эта женщина, исступленно колотящая боксерский мешок и не расстающаяся с пособием по самообороне. Железная воля Сэди делает из нее настоящую охотницу за головами домашних монстров, однако в авторской трактовке остается открытым вопрос почему эти нелюди ведут себя именно так. Однако, благодаря эмоциональной вовлеченности, "Карательница" у Даггар-Никсон меньше всего выглядит жестокой феминистской фантазией на злободневную тематику о бытовых надругательствах. В то же время постановщица не делает из Оливия Уайлд комиксную чудо-женщину, режиссера больше всего интересует неприкрытая реальность, в которой главная героиня постоянно подобно волчице идет по следу обидчиков. Справедливость в этой ленте показывается хорошо просчитанной и в то же самое время показывает истоки мужененавистничества, в котором садистские замашки отцов и мужей оказываются не идущими вразрез с законом. Никому не хочется выносить сор из избы, страх за детей, за собственную жизнь и за репутацию заставляет этих несчастных женщин терпеть побои и при этом оставаться благодарными своим любимым мужьям, с которыми их связывает слишком многое в жизни. У Даггар-Никсон Сэди играет роль того самого неформального кризисного менеджера, способного навести порядок и навсегда раздвинуть домашних палачей и их жертв, у многих из которых налицо стокгольмский синдром. Нельзя сказать, что тот внутренний жар, с которым характер Уайлд готовится к очередной операции, делает ее настоящим ангелом мщения, женщина по-прежнему полна сомнений, ее благое дело не делает ее счастливой и даже то самое отсутствие корысти и желания заработать на таких же как она оставляет массу клокочущих противоречий в Сэди как в персонаже ленты, напоминающей правдивый плакат о семейной жизни по законам джунглей. Мастерство актерской игры Оливии Уайлд дарит роли то самое необходимое сомнение и ту самую неоднозначность, которые заставляют воспринимать Сэди одновременно и отталкивающей, и симпатичной, она показывает огромное количество настроений женщины, пытающейся склеить хотя бы в общих чертах свою разбитую жизнь и дать ей новые смыслы. Женщина, загнанная за пределы разумного своим мучителем, может быть получить оправдание в том, что происходит в фильме. Герой Моргана Спектора, не получивший даже экранного имени, становится воплощением той обманчивой обыденности, о которой можно говорить как о шкафе, переполненном скелетами тайн отношений отдельно выбранной семьи. Работа Даггар-Никсон не стремится вызвать резонанс и всколыхнуть общественное мнение, в большей степени этот фильм стремится к максимальной честности со зрителями и выдает портрет той, которая может методично довести дело расправы до логичного конца, но в то же самое время зарыдать в машине от собственной беспомощности и эмоционального срыва. Карта на стене у Сэди, которую она всякий раз рассматривает в свободную минуту, напоминает поле битвы и показывает уровень зараженности американской глубинки тем, что принято называть сейчас абьюзерство. Режиссерская мысль Даггар-Никсон в "Карательнице" считывается без всяких дополнительных настроек и оставляет в глубине души то самое потрясение, о котором хочется думать очень долго: до какой точки кипения необходимо довести обычного человека, каким физическим и моральным унижениям его нужно подвергнуть, чтобы он получил право стать палачом и взять пистолет в руки. Постановщица показывает месть для Сэди всем сразу: определенной формой радикальной восстановительной терапии, опасным способом изгнания личных демонов и даже особой формой крайней политической активности. Когда женщину не могут защитить ни государство, ни правозащитные организации, то она сама становится оружием и готова отомстить не только своему обидчику. Определенно, Сара Даггар-Никсон в своей ленте движется в определенном обличительном направлении, однако далеко не всегда она выдерживает должный уровень тревожных вопросов о мести и насилии. Вместо этого постановщица движется по жанровому кругу и буквально приковывает гальванизирующее внимание зрителей к персонажу Оливии Уайлд и заставляет размышлять и над ее одиночеством, и над ее окровавленными кулаками, разносящими добро всем нуждающимся. Представление роли актрисой настолько целеустремленно, что в нем можно усмотреть даже некий вызов обществу, желание не только привлечь внимание к проблеме, но и даже нанести в легкой форме психологическую травму зрителям фильма. Лента вполне может претендовать на создание еще одного инди-мифа настоящего времени, драматизация гнева режиссером проходит множество стадий и от этого только еще больше закаляется главная героиня, которая выводит наружу то, что очень многие женщины в Америке привыкли держать у себя внутри. Интонация хлещущего в своих многочисленных проявлениях гнева сопоставима у Уайлд по значимости своих общественных проявлений с тем, что за пару лет до этого представила Фрэнсис МакДорманд в картине Мартина МакДоны "Три билборда на границе Эббинга, Миссури". Поэтому "Карательница", снятая на очень скромном бюджете, выдерживает сравнение с тем самым небольшим ножом, которого будет достаточно, чтобы вспороть горло жертве, а художественное воплощение Даггар-Никсон темы насилия надолго остается в памяти и больше всего похоже на ту самую рану, которая заживает очень медленно.