Рецензия на фильм Легенда о Зеленом рыцаре от Евгений Нефёдов

Первым в истории киноискусства к тексту «Сэра Гавейна и Зелёного Рыцаря», написанного в XIV веке неизвестным автором (предположительно – Джоном Мэсси Коттонским), обратился Стивен Уикс. Он ещё в 1970-м году, то есть до своего полнометражного дебюта (1), снял десятиминутную зарисовку с Дэвидом Лилендом в роли славного племянника короля Артура. Ощутимый успех хоррора «Я, монстр» /1971/ позволил молодому режиссёру-сценаристу реализовать амбициозный проект, пусть и с небольшим бюджетом. Правда, Уикс отталкивался от перипетий не только аллитерационной поэмы, но также «Смерти Артура» Томаса Мэлори и «Ивэйна, или Рыцаря со львом» Кретьена де Труа. Досадно, что фильм стал заложником конфликта итальянского киномагната Карло Понти с руководством United Artists. Позже (в интервью, данном Трою Ховарту) Стивен уверял, что, если б не внесённые голливудской кинокомпанией изменения в монтаж и не приглашение композитора Рона Гудвина взамен группы Gryphon, картина стала бы ярким феноменом. Он верил, что лента имела все шансы повторить триумф «Беспечного ездока» /1969/ – только в историко-приключенческом жанре. Любопытно, что судьба предоставила английскому кинематографисту возможность вернуться к излюбленной тематике – однако повторная экранизация («Меч отважного» /1984/) получилась ещё хуже и даже не попала в кинопрокат. За давностью лет сложно сказать, что послужило причиной: художественные просчёты самого Уикса или неадекватное поведение продюсеров Менахема Голана и Йорама Глобуса, настоявших на приглашении бездарного Майлза О’Киффи (вместо Марка Хэмилла) и вдобавок – затянувших выплату причитающихся гонораров. Как бы то ни было, замечательное литературное произведение действительно нуждалось в гораздо более тонком и вдумчивом переложении на киноязык. Дэвид Лоури, к счастью, не испытал в процессе претворения замысла в жизнь трудностей, подобных тем, с какими столкнулся предшественник. Относительно невысокие (порядка $15 млн.) производственные затраты предоставили достаточную творческую свободу, но вместе с тем – не помешали сотворить весьма впечатляющее зрелище. Как Шон Коннери ни старался придать Зелёному Рыцарю инфернальные черты, скверно сделанный гипсовый макет отсечённой Гавейном головы таинственного гостя волей-неволей лишал завязку убедительности. В новой версии найдено решение точнее, причём визуальные эффекты применены с чувством меры и вкуса, не вступая в противоречие с общей, условно реалистичной эстетикой. Да и дело не только в этом. У Лоури не осталось и следа от уиксовской светлой, оптимистичной, проникнутой героическим пафосом интонации. Его «Легенда о Зелёном Рыцаре» принадлежит к числу всё-таки редких образчиков философских фэнтези – и достойна сравнения с такими фильмами, как «Экскалибур» /1981/ и «Уиллоу» /1988/ (кстати, постановку Рона Ховарда Дэвид называл среди основных источников вдохновения). Разумеется, киноадаптация не могла отстоять в стороне от ряда новомодных тенденций – тенденций, прямо скажем, небесспорных. Поначалу вызывает недоумение приглашение на роль Гавейна Дева Пателя, который, хоть и родился в Лондоне, является гуджаратцем (представителем одного из народов Индии) и, к слову, исповедует индуизм. Что это? Пример так называемого color-blind casting’а, когда исполнителей подбирают принципиально без оглядки на расово-этническую принадлежность? Но почему тогда образ матери смельчака (Морганы Ле Фэй, приходящейся государю сестрой) воплотила Сарита Чоудхури?.. Как ни парадоксально, вопрос отпадает на сеансе сам собой благодаря отличной игре актёра, не просто погружающегося в предлагаемые обстоятельства – старающегося передать дух рыцарства, истово стремящегося докопаться до глубинной сути характера. Перед нами не романтический воин без страха и упрёка. Гавейн не лишён нравственных терзаний, подчас склонен к мучительной рефлексии, но, собрав волю в кулак, намеревается выполнить данную клятву. Мало того, по дороге к Зелёной часовне (навстречу неминуемой гибели!) странника ждёт немало несчастий… Режиссёр-сценарист, надо полагать, намеренно избегает привычных поединков на мечах и захватывающих дух трюков. Так, высокородный скиталец не рискует вступить в схватку с разбойниками – предпочитает, видя лук с натянутой тетивой и вложенной стрелой, расстаться с оружием, лошадью и доспехами. Главной проверкой становятся не поединки с сильными противниками, а, скорее, нравственные дилеммы, всё настойчивее возникающие по мере приближения к пункту назначения. Встреча со святой Винефредой, просящей чужеземца… отыскать свою голову, и дружба с таинственным лисом, способным, как позже выясняется, говорить человеческим голосом, служат тому подтверждением. Однако главным испытанием становится, безусловно, остановка в замке гостеприимного сэра Бертилака, предлагающего Гавейну странное пари (в обмен на добытую на охоте дичь – вернуть то, что получит). Герою остаётся только догадываться об истинных намерениях хозяина – да и поступки его жены поначалу ставят в тупик. Желает ли Леди соблазняемому страннику зла – или принесённый в дар пояс действительно способен сберечь от беды?.. К тому моменту, как племянник короля Артура приближается к логову Зелёного Рыцаря, которому напоминает, что сдержал слово и явился аккурат в назначенный срок, уже не сомневаешься в намерении кинематографистов сотворить философскую притчу. Приключения как таковые, равно как и мистические, макабрические элементы, в данном случае отступают на второй план. Склонив голову в ожидании ответного удара мечом, Гавейн, будучи не в силах совладать со страхом, просит о краткой отсрочке. И именно здесь происходит событие, дающее, на мой взгляд, ключ к пониманию непростого для восприятия произведения. Известно множество попыток интерпретировать события и символику оригинальной поэмы (в социально-историческом, феминистском и т.д. духе), но наличие религиозных мотивов – и их важность для автора – ещё никто, кажется, не отрицал. Иначе и быть не могло! Дэвид Лоури, внёсший в сюжет (как, впрочем, и Стивен Уикс) ряд существенных изменений, постарался и к этому аспекту подойти полемически. Самое время вспомнить, какую острую, резко негативную реакцию адептов и католической, и православной церквей спровоцировало «Последнее искушение Христа» /1988/, притом что в основу кинодрамы был положен роман Никоса Казандзакиса, не Евангелия. Фрагментом, вызвавшим особо бурную критику, стала кульминация, когда сатана в облачении ангела-хранителя показывает распятому Иисусу картины его возможного счастливого земного существования с Марией Магдалиной. Не будучи специалистом по богословию, не берусь судить, насколько кощунственными являются упомянутые кадры для верующих, но художественный образ получился у Мартина Скорсезе сильным! Вот и Зелёный Рыцарь подвергает Гавейна схожему «последнему искушению». В сознании племянника венценосной особы проносится видение того грядущего, что ожидает его, струсившего и бежавшего от расплаты. Видение, надо сказать, не из приятных – и завершающееся трагически… Режиссёр-сценарист отказывается от благостной развязки, дарованной анонимным сочинителем своему отважному персонажу. Искреннее принятие приближённым короля Артура предначертанной свыше судьбы, какой бы она, судьба, ни была, предпочтительнее вечного позора. Гавейн с честью выдержал последнее искушение. _______ 1 – И, кстати, до публикации переложения первоисточника Джоном Рональдом Руэлом Толкином на современный английский язык (осуществлена через пять лет, уже после смерти писателя-филолога).