Рецензия на фильм Уховёртка от Сергей Ю.

Человечество испокон веков пытается дать ответы на несколько важнейших вопросов. Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем? Зачем мы смотрим авторское кино, пытаемся его понять, да еще и рецензии пишем? После просмотра фильма «Уховертка» режиссера Люсиль Хадзихалилович вы по-прежнему не сможете дать вразумительных ответов на эти вопросы. «Уховертка» не поддается логическому или философскому осмыслению, поскольку эта картина построена практически полностью на визуальных эффектах. Фильм заставляет нас вспомнить о том, что кинематограф как вид искусства представляет собой безумную помесь виртуальной театральной сцены и световых эффектов, запечатленных на фотографии. Кино – незаконное дитя драматургии и живописи. Хадзихалилович и возглавляемый ею творческий коллектив это в очередной раз наглядно показали. В заброшенном доме обитают двое: взрослый мужчина (Альберт Скеллинк в исполнении Пола Хилтона) и маленькая девочка (Миа, которую сыграла Романа Хемеларс). Альберт присматривает за своей подопечной. Его главная задача – ежедневно менять девочке зубные протезы, которые сделаны изо льда. А еще он готовит для Миа еду, следит за тем, чтобы та вовремя ложилась спать. В остальном ребенок предоставлен сам себе. Миа бродит по бесконечным коридорам и комнатам особняка, играет с обрывками газетной бумаги, дрессирует каких-то насекомых. Альберту звонит таинственный заказчик, поручивший ему присмотр за Миа. Он говорит, что девочку скоро заберут из дома Альберта. Но перед этим ее надо приучить к пребыванию на открытом пространстве. Альберт выводит Миа на прогулку, что приводит к неожиданным результатам, включающим в себя зверское и ничем вроде бы не мотивированное нападение на официантку близлежащего бара (Селеста в исполнении Ромолы Гарай). Разумеется, премудрые кинокритики постараются растолковать нам смысл всех этих событий, разжевать все возможные аллегории, привлекая для этого труды классиков психоанализа. Я этим заниматься не стану, никогда не любил разгадывать ребусы. Тем более, что наивные и прекрасные времена, когда притчи Кафки поддавались почти однозначному прочтению, давно миновали. С тех пор интеллектуалы всех стран и народов получили в свое распоряжение тексты французского нового романа (Клод Симон, Ален Роб-Грийе, Натали Саррот, Мишель Бютор и иже с ними), смогли насладиться кинематографическими шедеврами Дэвида Линча, Ларса фон Триера, Андрея Тарковского, Александра Сокурова и многих, многих других. Поэтому сегодня при просмотре авангардного кино с претензией на фестивальные лавры я не пытаюсь хоть что-то понять, вложить толику смысла в психоделику сюжетных нагромождений. Я предпочитаю просто смотреть и, по мере возможности, получать от этого удовольствие. Это как в старом анекдоте про Людмилу Зыкину на концерте в Закавказье: а ты не пой, просто ходи. Несколько слов об актерской игре. Создатели картины не дают разгуляться исполнителям. Все очень сдержанно, никаких шекспировских страстей (пара исключений есть, да и то аффекты там вполнакала). Актеры выполняют роль марионеток в кукольном театре, декорации к которому написал кто-то уровня Врубеля. «Уховертка» – фильм вовсе не актерский, а режиссерский (скорее даже операторский). Первые полчаса «Уховертки» просто ошеломляют зрителей. Не всех, наверное, а тех, кто особенно чувствителен к эффектам, возникающим в результате воздействия световых волн на сетчатку глаза. Если вы равнодушны к живописи – «Уховертка» не для вас. Оператор картины, его ассистенты, мастер по свету сотворили что-то невообразимое. Герои бродят по затемненному пространству большого дома, его освещают электрические лампы, уличный свет проникает только через щели в жалюзи. Иногда в центре кадра возникает «голое» окно. Интерьеры окрашены преимущественно в коричневые и серые тона. Сразу приходит на ум Рембрандт. Впрочем, это ощущение носит субъективный характер, люди воспринимают цвета по-разному, кто-то ведь считает, что рембрандтовский оттенок приобретает в процессе жарки докторская колбаса. Пытаясь привлечь внимание зрителя к какому-либо объекту, создатели фильма в небольших количествах используют повсеместно распространенный и просто осточертевший прием с расфокусом фона и второстепенных деталей в кадре. Вместо этого применяется способ, которым на протяжении веков пользуются живописцы: нужная деталь или персонаж выделяются падающими на них лучами света. Кроме того, такая деталь может быть выделена окрашиванием в яркие цвета на фоне более тусклых. Так, перед прогулкой Альберт одевает Миа в белые гольфы и ярко-красное пальто, а потом выводит в блеклый осенний сад. Цветовые эффекты, которые используются в «Уховертке», настолько сильны, что ты почти физически ощущаешь текстуру различных поверхностей, словно прикасаешься к ней руками: идеальная гладкость блестящей деревянной столешницы или паркетного пола, шероховатость стены вдоль лестницы, ворсистость ткани красного пальто Миа. Зрение трансформируется в осязание – это какое-то чудо! Композиция кадров «Уховертки» тоже исполняется по законам классической живописи. Мне сразу вспоминается Вермеер. Впрочем, знатоки могут назвать и множество других мастеров. Персонажи выходят из дома – и на зрителя снова обрушивается шквал визуальных ощущений. Потрясающие пейзажи от кадра к кадру. Ими можно было бы украсить целый зал солидной картинной галереи: осенние деревья, ветви которых украшают гроздья желтых листьев; дорожка, ведущая вдоль берега пруда, представляет собой сегмент идеального эллипса; покрытая рябью водная поверхность, в которую смотрится Миа. В ней на мгновение появляется отражение чудесного замка, который нельзя увидеть на берегу, он то ли скрыт на дне водоема, то ли его вообразила себе девочка. Альберт заходит в бар. Снова полумрак, снова Рембрандт. Луч света падает на рубашку Альберта – и мы наслаждаемся игрой светотени на ее складках. Вроде бы обычная (и не очень чистая) сорочка, а ощущение, словно смотришь на венецианские ткани и драпировки, которыми так любил побаловать зрителя Тициан. Впрочем, хватит об этом. Чтобы дать адекватное представление о том, что собой представляет подвижная живопись «Уховертки», нужно обладать талантом Марселя Пруста или хотя бы Джулиана Барнса. А я позволю себе еще одно сравнение. Как вы думаете, сколько может выдержать нормальный человек, осматривая экспозицию солидного музея (Эрмитаж, Лувр, Прадо, Уффици, Музей истории искусств в Вене)? По моим наблюдениям, не больше двух часов. Настоящие маньяки выдерживают и четыре часа, но больше не вынесут даже они. Потом ощущения притупляются, человека охватывает эмоциональное утомление, хочется закрыть глаза и присесть в мягкое кресло. Мне кажется, что создатели «Уховертки» не учли это обстоятельство, растянув хронометраж практически бессюжетного фильма почти до двух часов. Лично для меня такая концентрация визуальных шедевров оказалась чрезмерной: так хорошо, что аж плохо. Возможно, из фильма можно сделать мини-сериал, просто чтобы зритель мог перевести дух. Вы спросите, а как же уховертка? Пару секунд в кадре находилась какая-то шуршащая шестилапая тварь. Я в энтомологии разбираюсь слабо. Может быть, это и была уховертка. Но, вполне возможно, по стене ползла очередная реинкарнация Грегора Замзы из «Превращения» Кафки.