Рецензия на сериал Программисты от Евгений Нефёдов

Алекса Гарленда впору объявить надеждой научной фантастики – научной фантастики в том виде, в каком этот некогда уважаемый жанр пребывает сегодня, активно теснимый фэнтези. Собственно, его талант не подвергался сомнению, начиная с первого же опубликованного (и быстро ставшего бестселлером) романа под названием «Пляж». Мало того, Алекс со временем освоился на поприще кинодраматурга и продюсера, предлагая замыслы один интереснее другого, в том числе – адаптируя чужие произведения (1). Но Гарленда и такое положение вещей удовлетворить, очевидно, не могло, даже при том, что его идеи реализовывали по-настоящему одарённые кинематографисты (уровня Дэнни Бойла, экранизировавшего упомянутую книгу). Уже дебютная самостоятельная постановка с исчерпывающе точным названием «Из машины» /2014/ блестяще продемонстрировала, что творцу есть о чём поведать миру и лично, без посредников. Его третья (на сей раз – осуществлённая в формате мини-сериала по заказу Hulu) режиссёрская работа представляется, пожалуй, ещё удачнее, вызывая в памяти славную художественную традицию глубокомысленных размышлений о перспективах развития человечества, ускоряющегося в унисон с неслыханными прежде темпами совершенствования технологий. Как проницательно замечает Форест, не устающий поражаться тому, как долго наши пращуры обитали в пещерах (в среде, остававшейся неизменной для множества поколений), во времена его туманной молодости мир трансформировался каждые пару лет, а теперь – не проходит и месяца без очередного радикального обновления. В «Программистах» рассмотрен один из важных аспектов неудержимости прогресса. Рассмотрен на редкость обстоятельно и глубоко. В первую очередь нельзя не отметить завидное драматургическое чутьё Алекса Гарленда. Хронометраж в без малого семь часов (с разбивкой повествования на восемь сегментов) требовал выстраивания более сложной, разветвлённой композиции, чем в полнометражных фильмах. И по завершении очередного эпизода действительно с нетерпением ждёшь продолжения истории! Рискну предположить, что здесь автору пригодился урок Микеланджело Антониони, раз за разом блестяще вводившего ложные детективные мотивы. Так, завязка создаёт обманчивое представление, что главным героем станет Сергей, показавший неплохие навыки и получивший перевод в засекреченное подразделение «Devs». Затем, не успев опомниться от шока, вызванного трагической участью парня, мы находимся в абсолютной уверенности, что смотрим шпионский триллер – и что Лилли Чан, ошарашенная смертью избранника, вынужденно втянется в опасное противостояние российской разведки со службой безопасности компании, не уступающей ЦРУ и АНБ, вместе взятым. Но и это оказывается не совсем так. Гарленд старается избегать стремительного темпоритма, как в боевиках, добиваясь, чтобы зритель сидел перед экраном, точно загипнотизированный, – чтобы внимательно ловил каждую реплику и пытался понять истинный (скрывающийся за словами и жестами) смысл происходящего. Тем не менее масштаб разворачивающегося конфликта вскоре становится понятен. Вопрос «Что есть человек?», который пришлось напряжённо решать (на практике!) Калебу Смиту, общавшемуся с роботом Эвой, теперь переведён в иную плоскость. Под руководством владельца компании Amaya ведётся работа над программой, позволяющей реконструировать картину практически любого уникального момента, то есть, задав соответствующие координаты, воочию увидеть прошлое. Хочется узреть распятого Иисуса Христа, понаблюдать за любовными утехами Мэрилин Монро и Артура Миллера или узнать, кто всё-таки пристрелил Джона Фицджеральда Кеннеди, – пожалуйста! Проблема в том, что заложенный в машинный код алгоритм применим и для высокоточного прогнозирования – для заглядывания в будущее. И вот тут-то всплывает «неудобная» подробность. Знание индивидом того, как поведёт себя спустя несколько секунд, минут или часов, на поверку – не позволяет изменить течение событий: он говорит и делает (а главное, испытывает!) ровно то, что видел. Настолько сильна и жёстко задана совокупность внешних и внутренних (физиологических и психологических) факторов… Казалось бы, это служит железным аргументом в пользу убеждённости Фореста, а также его правой руки Кэйти в повсеместно царящем строгом детерменизме – в том, что Бог, говоря словами Альберта Эйнштейна, не играет в кости. Свобода воли, превозносимая философами в разные эпохи (в частности, поднятая на щит христианскими теологами), оборачивается фикцией. Но до какой степени открытое правило непреложно? Классический (легко воспроизводимый в домашней обстановке) двухщелевой эксперимент дал такие неожиданные результаты, что породил массу очень смелых научных теорий, пытающихся объяснить строение микрокосмоса. В одной из них, многомировой интерпретации, ключевым допущением является так называемая Мультивселенная, предполагающая существование огромного (чуть ли не бесконечно большого) числа «параллельных» вселенных в разных состояниях. Вот только Форест наложил строгий запрет на включение в расчёты параметров, соответствующих данной гипотезе, и доводы Линдона (между прочим, роль девятнадцатилетнего гения ¬– юноши! – исполнила актриса Кэйли Спэни), что разница может заключаться в одном волоске, боссом не принимаются. Однако законы природы не всегда отвечают людским представлениям – и именно наличие массы вариантов развития событий становится залогом получения высококачественной (без помех и искажений) симуляции. Вместе с тем лишь под занавес выясняется, чью сторону британский кинематографист занял в заочном творческом споре двух выдающихся фантастов, американского и советского. Не Рэя Брэдбери (имеется в виду рассказ «И грянул гром» /1952/, обыгрывающий небезызвестный «эффект бабочки»), а Севера Гансовского, блестяще проиллюстрировавшего – в «Демоне истории» /1967/ – на ярком примере из XX века принцип того, что «суть не в личности, а в чём-то большем: в инерции обстоятельств, экономике, расстановке классовых сил и самой системе капитализма, рождающей диктаторов». Возможности каждого конкретного «демона» куда как ограничены – и его внезапное, скажем, исчезновение не отменяет действия объективных законов производственных отношений. Вполне допускаю, что развязка покажется недостаточно сильной – для заявки такого масштаба. Однако для Алекса, вероятно, был принципиален скрыто иронический исход. Любые версии перевода оригинального заголовка (будь то «Программисты» или же «Разрабы»), конечно, не позволят полностью передать заложенный смысл, поскольку, как поясняет Форест, «Devs» – это не просто сокращение термина «developers», но также отсылка к латинскому слову «deus». Если соединить названия двух гарлендовских постановок, как раз получится выражение «Deus ex machina». Человек, сосредотачивающий в своих руках колоссальную власть, оказывается именно что «богом из машины», находя последнее пристанище в рукотворном аналоге рая – в виртуальной реальности. Режиссёр-сценарист, приложивший массу усилий, чтобы мы искренне сопереживали персонажам (особенно убедительна Соноя Мидзуно, чьей Лилли действительно сложно не сочувствовать), ловко самоустраняется от чересчур прямолинейных оценок. Грубо говоря, не навязывает публике суждений относительно того, хорош или плох такой поворот. Как художник, он видит свою миссию в том, чтобы каждый спокойно поразмыслил на досуге о возможном грядущем. _______ 1 – От прозы японского писателя Кадзуо Исигуро до английских комиксов про сурового судью Дредда.